***
Пока стекло моих ночей
клокочет в колбище гипербол,
я прикасаюсь к слову первой,
точнее — первым, я ничей
верстальщик внутренних тяжей,
неравномерных напряжений
под кожей слов — кровосмешений,
побегов, жертвоприношений,
рождений дня. Тем тяжелей
встречать рассвет — ночной испод,
засаленный, затёртый, в дырках.
В руках пульсируют пробирки.
И я давлю в руках пробирки.
Пробирки, полные литот.