Даже не знаю с кого начать. Хочется рассказать о людях с которыми при разных обстоятельствах мне повезло встретиться здесь в Америке. Первой из таких встреч была встреча со знаменитым и известным в то время, на весь Советский Союз русским мимом Борисом Амарантовым. История коротка и проста, как серый лист. 1978 год, в Чикаго из Нью-Йорка приезжает для выступлений перед эмигрантами Борис Амарантов. Он должен выступить в здании синагоги в Роджерс парке на улице Прэтт. Президент русского клуба Алик Рожковский звонит мне и просит помочь в установке звуковой аппаратуры. У артиста какие-то свои особые требования, а человек, который взялся помочь не понимает, что от него хотят. Нет, он прекрасно понимает по-русски. Он просто не понимает зачем эти требования нужны артисту.
Знакомлюсь с Амарантовым. Очень милый, воспитанный человек. Выглядит устало. Глаза потеряны, как-будто прячутся от кого-то. А впрочем, это моё впечатление. Он ведь артист, может и в реальной жизни продолжает играть и она для него постоянный театральный подиум. Получаю от него в подарок театральную афишу с благодарственным личным автографом. Много времени с тех пор утекло. Афиша давно затерялась где-то, а жаль. Концерт прошёл интересно. В зале аншлаг. Артист вышел на сцену в чёрном трико, белой шапочке и такого же цвета воротничке и перчатках, зонтик и коричневый саквояж - вот и весь его сценический образ. Трудился на сцене часа полтора под непрерывные аплодисменты зрителей. Старые сценки из различных пантомим будоражили публику воспоминаниями, и как мне показалось, помимо его желания, создавали в зале ностальгическую обстановку. Его замечательная пластика в пантомимах напоминала школу Марселя Марсо, но отличалась от неё характерным своеобразием принадлежащим только Амарантовую.
На родине его не поняли, не хотели понять. Они боялись всего нового, у страха
глаза велики. Так он оказался в Нью-Йорке. Вытолкнутый системой из родной среды он потерялся. Ни семьи, ни языка, а главное без зрителя. Он оказался слабее, чем предполагал. И чему удивляться, это не Рижский цирк, это Нью-йорк, где на каждом углу пятого авеню чёрные пацанята выделывали такие канделябры пантомимы, что ему и во сне не приснилось бы такое. Было от чего растеряться. Аморантов отвечал на вопросы из зала. Рассказывал, что КГБ преследовало его и его программу. Хотел поставить спектакль пантомиму на стихи Беллы Ахмадулиной. Не дали, запретили, а его выбросили за границу.
-И вот, я здесь, среди вас. Вам тоже не легко, всё не просто, но вам легче, чем мне. Вы уехали сами, а меня они выбросили, как лушпайку. Вопрос из зала:
-Что случилось со спектаклем “Ке-ля-ля”, который был озвучен дивными стихами и голосом Беллы Ахмадулиной?
-Э, что вспоминать, жизнь безоглядна. Потеряв голову, по волосам не плачут. Кажется его запретили, не помню точно. Чего сейчас вспоминать, поезд ушёл. И так, на все вопросы. Он показался мне пессимистом до мозга костей. С тем и уехал.
Лет через десять, если не ошибаюсь, в 1987 году, в газете “Новое русское слово”, было напечатано сообщение о том, что он погиб в Москве, выбросившись из окна квартиры своей сестры.
Август, 2001г.