Я рукой сейчас сжал бы стакан
Леденящей мне кожу водки.
Намахнул до последней капли,
Закусив им как-будто селёдкой.
Чтоб хрустело стекло в зубах.
Чтобы сладко-солёной кровью
Ощутилась в моих губах
Горечь водки и холод с любовью.
Чтобы он на зубах скрипел,
Огурцом такой крепкой засолки.
Чтоб трактирщик с меня охренел
И взмахнув, он себе налил водки.
Чтобы пела струной душа
Ввысь летя со всего размаху.
"Эй, трактирщик, давай ещё!
Да не бойся, не дам я маху!
Вон червонец ещё в кармане
Ещё пить и гулять до утра!
Эй, сыграйка ещё, ромалэ,
Твоя скрипка задела меня!"
Пусть мне завтра хреново будет,
А сейчас лей ещё в стакан!
Большинство вас меня позабудет,
Раньше чем спадёт хмеля дурман.
Строит глазки шальная девка,
Знать услышала звон монет.
"Ты не думай, я связан крепко,
И охоты к тебе моей нет!"
Ни к чему твои губы пустые,
И туманный, весёлый взгляд.
Под рубахой, левей, в середине
Мне другие нутро теребят.
И глаза, и уста, и ладони,
Те, что так любо-дороги мне.
Те, что так омываю, с любовью
Туша водкой пожар вглубине.
Те, что жгут изнутри не жалея.
Вот и я не жалею себя.
В густо-пьяном табачном дыме
Ищу утро другого дня.
Ищу утро, а может... вечер.
А быть может другую ночь.
Ведь пожар этот, с..ка, вечен.
И ни чем ему не помочь.
Снова будет хрустеть стекло.
Снова будет играть ромалэ,
Строить глазки шальная девка,
В сизо-синем угаре пьяном.
И холодной водки глоток,
Как укол, от всего больного.
От того, что прожил на земле
И того, проживаю что снова.
29.08.19