Он так нежно сгорал в подлунном огне,
как сумеет лишь тать в полнолуние:
проливать серебро в маскараде безумия,
и живой саламандрой являться во сне.
Таял словно свеча в бездонной тьме,
шагнув за край пропасти без раздумья –
Бездна вновь оживляла тело мумии,
чтоб однажды свет его проявился во дне...