(К Алесе.) 9 февраля 1999 года 12.25 Радость моя!
Лазер мой опять сломался: объектив не хочет двигаться в одну из сторон. Быть может, это произошло по молитвам того священника, которого я встретил сегодня утром. Он сел рядом со мной в маршрутном такси: длинная бородка, штатская одежда, мирская, в руках - чётки. На меня взглянули жалостливые родные глаза. Лет 40-45. Едем. Я читаю “Летопись” <Серафимо-Дивеевского монастыря Серафима Чичагова>. Проехали всю дорогу <минут 20>. Перед выходом закрываю книгу, кладу её в свой громоздкий хрустящий пакет. <800-страничная “Летопись” не помещалась в моей сумке.> И слышу: “Не надо бы преподобного Серафима в газетку заворачивать”. Немного теряюсь. Потом спрашиваю: “Вы священник?” Он кивает еле заметно головой, неопределённо, чуть улыбаясь, смотря куда-то в сторону. “Благословите меня на предстоящий рабочий день”, - прошу я его, складывая руки для принятия благословения. Он меня благословляет, тихо что-то говорит, разбираю только слово “чадо”. Выходит из такси впереди меня. Переходит дорогу спереди машины, я - сзади. Иду как обычно, чуть посматривая в его сторону. Вижу, вроде бы приближается ко мне. Смотрю на него. “А где вы здесь у нас работаете?” - спрашивает. “Да вот, - говорю, - завод оптического стекла, там фирма мебельная”. “Да, говорит, - завод оптического стекла знаю, - машет рукой в его сторону, - а про фирму ничего не слышал”. “Фирма по изготовлению мебели для школ и детских садов, - уточняю. - Режу фанеру на лазерном станке”. “Бог в помощь”, - говорит он мне. “Как звать вас, простите”, - спрашиваю я его, быстро меняя течение нашего мимолётного разговора. Кажется, я всё норовлю убежать от него, улыбаясь и раскланиваясь. “Александр, протоиерей”, - слышу ответ. “Раб Божий Владимир”, - представляюсь ему взаимно. “Помолись обо мне, а я о тебе”, - говорит он на прощание уверенным пастырским голосом (у него был высокий голос), резко переходя на “ты”. Не помню, как расстались, и внешность его плохо запомнил. Пониже меня он был. <У меня метр 80.> Помолился я о нём по дороге. Вспомнился Александр Невский <а значит, и Саня Митин>, отец Александр Мень, Шаргунов. Думал, как повлияет это благословение на мой рабочий день. Прихожу - начальства нет. В 10. <А начало рабочего дня - 9 утра.> И до сих пор (в 13.07). Быстро вышел из строя лазер. Когда ехал в метро, вспоминал ту странную и сладостную атмосферу, которая касалась меня перед Церковью и после воцерковления, поначалу. Атмосфера насущности, весомости и первичной реальности отвлечённого и абстрактного, этих людей, живших в созерцании этих материй, этих тонких, осмысленных, просветлённых миров. Трагичность необходимости зарабатывать на хлеб, погружаясь в грубый и холодный мир. И не есть ли это та самая “работа вражия”? Серафим Саровский говорит своему гостю на его вопрос, продолжать ли ему служить или уехать в деревню: “Служи, ты пока молод”. “Служба нехороша”, - отвечает тот. “Это от твоей воли, - реагирует старец. - Всё путь Господень”. И всё же такая тяга в эти миры мысли, идей, предощущений и чего-то невыразимо доброго и радостного, где жили святые на земле, творцы и поэты. И так не просто войти туда. И ввести всю свою жизнь. Может быть, именно сейчас я ввожу свою жизнь в эти миры, всех близких, ведь я верен этому сладостному зову в том круге ада, через который Бог проводит меня. И это не может ничего не значить. 9 февраля 1999 года
Наверное, именно с этой встречи в маршрутке со священником запустились тихо те механизмы, которые через полтора месяца вывели меня из Лыткаринского изгнания, продолжавшегося 7 месяцев. Спаси и помилуй, Господи, раба Твоего Лыткаринского протоиерея Александра и его молитвами спаси и помилуй меня грешного. За меня молится весь истинный мир. Да выйду же я на Свет Божий! 27 декабря 1999 года
https:// ridero.ru/books/zapiski_novoobrashennogo/