Кипел троллейбус, словно полный чайник,
Пуская струями на остановках пар.
Клубилось над вошедшими ворчанье
Кондуктора, что также выкипал.
Взирали пассажиры молчаливо:
Кондуктор поносил халявный мир.
Цвела призывно на проспекте слива,
И пылью обласкал её Зефир.
Юнец в прыщах, весны зажженный видом,
Людей в троллейбусе осматривал, крутясь,
Глазел на чей-то бюст; на подбородок бритый...
В толпу всмотрелся... И кондуктор сбавил бас.
В тени цвела Изольда из поэмы –
Прекрасные глаза, зовущий томный стан!
Надеждою вдоль поручней повеяло.
Юнец пошёл, пылая как Тристан.
Тесня старушек, шёл к Ней словно в поле,
Не чувствуя локтей, презрев поток пинков...
Но рык кондуктора сменил полярность роли:
"Куда ты прёшь?" - Весна осталась без портков.
Романтика от крика испарилась –
Изольда с девушкой – не копия в лице:
Щербинка на носу юнцу открылась!..
Угасло сразу сердце в храбреце.
Не та причёска, пятна на фасаде...
Мальчишкой кто-то в небе поиграл!
Кондуктора хула звучала сзади –
С мечтой она цинизма интеграл...
Сбежал юнец, таясь, на остановке
И Афродита, сплюнув, выдохнула вновь.
Он вспомнил, что спешит на пиво к Вовке,
Туда не ходит настоящая любовь.