Я не помню маминых объятий,
разве с ней мы не были близки...
Но ведь были сшитые мне платья,
после штопки толстые носки –
тёплые от рук её горячих.
Что же память детская горька?
В прошлое я с нежностью цыплячьей
вновь тянусь, как дым, издалека,
чтобы, маму там обняв теплее,
и просить прощенья, и прощать.
Словно ей объятия нужнее,
словно и не дочь я ей, а мать.