Постепенно я стал забывать
Вкус ладошек твоих, из которых,
Пил настой я небес на кагоре,
Чтоб воздушным, как облако, стать.
И пьянел, и пытался уйти,
С вьюгой белой, что дула мне в спину,
Но все время сходил с половины,
Угасая в обидах, пути.
Падал ниц и на небо глядел,
Что мерцало загадочно в луже,
Прятал длани я в душу от стужи,
И грустил, видя, что поседел.
Но вздохнув, возвращался, и, взвыв,
На луну, что сияла над садом,
Я его тишину, как награду,
Принимал, сознавая, что жив.
И опять по стерне босиком,
Спотыкаясь о тени уныний,
Брел назад, где в ладошках, как иней,
Отражался забвения ком.