1.
Я с первых классов очень увлекалась гороскопами и гаданиями, и раза три-четыре полутайно от родителей (зряшная трата денег не одобрялась) приобрела газету "Тайная Власть". Газета была замечательна своими филигранно выписанными символами Знаков Зодиака и ещё какими-то. Гороскопы не исполнялись, но я всё равно их читала, причём не только свой, но и все остальные.
Несмотря на полутайность приобретения "Тайной Власти", однажды я из неё вырезала круглую вставку, мелко испещрённую какой-то символикой, и прикрепила булавкой к своему кошмарному, тёмно-фиолетовому клетчатому, байковому халату. В газете говорилось, что, если загадать желание, и потом неделю не снимать с себя знак, то желание сбудется. Родители мрачно смотрели на моё новое украшение, наступившее взамен брошенных мною церковных постов по средам и пятницам; а я загадала что-то неважное, просто чтобы проверить, сбудется или нет. Оно, кажется, не сбылось, если конечно я не забыла загаданное раньше истечения недельного срока. Правда, ещё оставался вопрос, как это можно не снимать знак, когда спишь и когда моешься.
Байковый фиолетовый халат был ужасен, я его ненавидела. Родители ссорились, потом мирились, закрывались в бывшей "третьей комнате" (в ней раньше громоздились не разобранные коробки после переезда в нашу новую трёхкомнатную из коммуналки), оборудованной теперь под родительскую спальню, и слушали любимого маминого Цоя, а я висела на кольцах спорткомплекса в коридоре в этом самом своём халате и слушала доносящуюся из-под родительской двери нравившуюся мне музыку:
Группа крови на рукаве,
Мой порядковый номер на рукаве,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай
Мне
Не остаться
В этой траве
Не остаться
В этой траве,
Пожелай мне удачи в бою,
Пожелай - мне - удачи.
Виктор Цой
Позже мне ещё особенно нравилась другая песня (прошло немного времени, и мы с моим младшим братом Максом заполучили себе этого Цоя сначала на кассетах, потом на аудиодисках), так одной из моих любимых песен было:
После жёлто-красных дней
Начнётся и кончится зима,
Горе ты моё от ума,
Не печалься, гляди веселей.
И я вернусь домой
Со щитом, а может быть, на щите,
В серебре, а может быть, в нищете,
Но как можно скорей.
Виктор Цой
Мы с братом слушали и другой русский рок, хотя Макс отдельно от меня начал слушать какие-то страшно грохочущие зарубежные группы, очарования которых я не понимала. Гораздо позже, в ВУЗе, я полюбила неоднократно цитировавшуюся моим папой песню Майка Науменко, "Крематорий":
Мы любили танцевать босиком на битом стекле,
Умели плавать в соляной кислоте и ходить по тонкому льду
в своём родном Катманду.
Чистили спиртом пищевод, ходили спьяну на войну
...
А кто с нами не согласен, пусть зарубит на носу:
Для нас любовь, и Библия, и пища,
Но можем дать и по лицу - за родную Катманду.
"Крематорий"
Слушали с братом ещё "Агату Кристи", с депрессивными суицидальными текстами и запредельной музыкой, с которой из меня как будто выходила истерика. Она, истерика, вроде как бы вмешивалась в течение песни и с песней уходила вовне. Одна из более-менее спокойных и "светлых" песен группы:
Я крашу губы гуталином,
Я обожаю чёрный цвет,
И мой герой, он соткан весь
Из тонких запахов конфет,
Напудрив ноздри кокаином,
Я выхожу на променад,
И звёзды светят мне красиво,
И симпатичен ад...
Давай вечером с тобой встретимся, будем опиум курить-вить-вить...
Давай вечером с тобой встретимся, по-китайски говорить...
Не прячь музыку, она опиум для никого, только для нас...
Давай вечером умрём весело, поиграем в декаданс...
"Агата Кристи"
Кроме рока, мы слушали с Арсом переехавшие с Остоженки вместе с проигрывателем детские пластинки, включая ту мою любимую, где было про тигрёнка, ассоциировавшегося у меня с мамой-Тигрой по гороскопу:
Тридцать три, тридцать три,
Тридцать три полоски,
На хвосте, на животе, и даже на ушах. (с)
Иногда смотрели диафильмы, это всегда было Большое Вечернее Мероприятие в моей комнате; с разбегу перекувыркивались по очереди на разложенном диване в Зале; долго возились с украшениями из маминой шкатулки, нацепляя их на себя все поочерёдно и каждый раз в новом виде показываясь родителям. Устраивали представления для родителей со стихами и песнями, скрупулёзно вырисовывая для каждого такого представления пригласительные билеты. Мы их рисовали, а потом я брала иголку и аккуратно прокалывала дырочки поперёк билета, так что получался "отрывной талон" при входе на Представление.
Я возила Макса на закорках, это было наше любимое с ним развлечение; играла с ним в футбол в коридоре; а иногда, поочерёдно с Максом и со мной, с нами в коридоре играл в футбол папа.
Моя комната была завалена играми и игрушками: мягкими зверями, мозаиками, конструкторами, машинками разных размеров, были даже довольно большие радиоуправляемые; а однажды Максу на День Рождения подарили радиоуправляемый вертолёт. Моим самым запомнившимся подарком был новенький магнитофон, который я однажды обнаружила 1го января под ёлкой (ёлку ставили в моей, которая потом стала наша с Максом, комнате). На день рождения мне как-то раз подарили изумительной красоты детские наручные часики, с нарисованным внутри них гномиком с фонарём. Дальше больше, и вот у нас с Максом появился самый настоящий микроскоп, который значился как игрушечный, но был несколько лучше тех, которые нам позже во время лабораторных работ раздавали на уроках биологии. Была мишень, в которую следовало метать дротики; был кольцеброс; была электрическая модель железной дороги; половиной всех игрушек были самые разнообразные конструкторы Лего. Кроме того, мы с Максом рисовали и лепили из пластилина.
Не помню, что я рисовала, думаю, ничего интересного; из пластилина я, не особо напрягая воображение, лепила всегда ириски (из коричневого пластилина они получались как настоящие), улиток и белые розочки. Макс всегда рисовал только автомобили, и с каждым разом у него получалось всё лучше. Автомобили свои Макс дарил маме, и она прилепляла их к обоям на кухне или в родительской, бывшей "третьей", комнате клейкой лентой.
*
В какой-то момент родители купили персональный компьютер, которые были в то время большой редкостью; среди других игр папа установил на него обучающие игры по английскому языку, но тупой в языках мне и это не помогло.
2
*
Перед моим 5м классом мама сходила на родительское собрание в моей школе 11-42, и вернулась оттуда в ужасе. Там был недоколмплект учителей, и математику, по совместительству, собирался преподавать физкультурник. В результате меня срочно перевели в очередную новую школу, УВК (Учебно-Воспитательный Комплекс) 491. От дома до этой школы было 25 минут быстрым шагом. Приходилось пройти между домами, мимо школ 10-42 и 11-42, мимо продуктового магазина, через две проезжие части, мимо расположенного между ними пруда и кинотеатра "Экран", и только после этого можно уже было увидеть на прямом пути своего следования УВК 491. Помню, мы шли с мамой этой дорогой, и мама постоянно меня торопила, подкрепляя свои слова тем, что если я не буду всё делать быстро, в том числе быстро ходить, я ничего в жизни не успею.
Английский язык, который решил не дать мне себя изучить, в УВК 491 преподавали с 4го класса, так что я пропустила год, и попала в слабую группу. На эту слабую группу махнули рукой и практически ничему её не учили.
*
Вряд ли это было особенностью именно УВК 491, наверное, я просто повзрослела и стала обращать внимание: на Линейку во дворе школы по случаю 1го Сентября можно было смело приходить на час позже назначенного времени, потому что меньше, чем на час, начало Линейки никогда не задерживали.
*
Как-то на субботнике я мрачно тёрла в тёмном школьном коридоре тряпкой стену. Со мной этим занималась ещё пара девчонок, и тут к нам начала приближаться из другого конца коридора завуч - как все, виденные мною до этого времени завучи, маленькая, сухонькая, пожилая, на каблуках и с хим завивкой волос.
-Ну кто так моет, - раздался из противоположного конца коридора надтреснутый голос. - Вы у себя дома так моете?
В тёмном коридоре совершенно нельзя было разглядеть, кто и как моет, так что завуч просто самовыражалась как привыкла - на всякий случай.
*
Другая завуч того же вида - а может, та же самая - преподавала у нас географию. Однажды мы провели чудесный урок со средней громкости галдежом и без преподавателя. Взмыленная завуч-преподаватель влетела в кабинет только под конец урока.
-Простите, дети, - сказала она (и мы охотно простили), - я весь урок ловила НАРУШИТЕЛЯ. ОН ПРИШЁЛ В ШКОЛУ БЕЗ СМЕННОЙ ОБУВИ.
Отогнав от себя фантастические картины того, как нарушитель без сменной обуви бегает по лестницам и этажам, а завуч его не может догнать, я мрачно собрала свои принадлежности в рюкзак и пошла в следующий кабинет - как раз началась перемена.
*
-Дано, - задумчиво говорил кто-то из одноклассников перед уроком математики.
Дано: Ирина Геннадьевна лезет в окно.
Допустим: Мы её не пустим.
Требуется показать, как она будет вылезать.
03-09-2019