У нас с Пашей Ереваевой, моей соседкой по первой парте, было две любимых учительницы: Людмила Михаловна по истории и Майя Алиевна по русскому и литературе. Когда я в 5м классе начинала учиться в УВК 491, у меня ещё не было никаких предпочтений в изучаемых предметах. И вот, как это часто бывает, любимые учителя повлияли на мой выбор, и я стала гуманитарием.
Например, моя любовь к истории началась с того, что я однажды получила тройку у Людмилы Михаловны за устный ответ по параграфу; и Людмила Михаловна сказала мне, что тройка - это очень плохо.
-По моему предмету ты должна получать только пятёрки, - сказала Людмила Михаловна.
Я поразилась этому умозаключению, не поняв, из какой таинственной логики Людмила Михаловна его вывела. Но, может быть, именно отсутствие логики так закрепило слова Людмилы Михаловны в моей голове, и с этого дня я стала учиться у неё иногда на четыре, а чаще на пять.
Людмила Михаловна была высокая, с короткой стрижкой, горбоносая и уже почти пожилая. Она своим профилем немного напоминала хищную птицу.
Как-то на экскурсии, в организации которых Людмила Михаловна прилежно принимала участие, мы стояли перед очередным храмом - ждали, когда верующие девочки закончат ставить тут же купленные свечи. Я уже свою свечку поставила, и теперь стояла у входа в храм с Людмилой Михаловной, Майей Алиевной, и с остальными детьми. В основном Майе Алиевне - а вообще-то, всем, кто хотел её слушать - Людмила Михаловна жаловалась, что она не понимает красоты русских икон, и ей это очень обидно, потому что многие люди говорят, что иконы красивы. Я задумалась тогда и решила, что я красоты русских икон тоже не понимаю.
*
Контурные Карты по истории я всегда рисовала с особым прилежанием, но Людмила Михаловна огорчилась бы, если бы узнала, что, тщательно, подбирая красивые цвета, я раскрашиваю Контурные эти Карты - и ничего из географии скажем Киевской Руси у меня в голове после этого не остаётся. Мне просто нравилось ярко и аккуратно раскрашивать... эти своеобразные раскраски. Тем не менее, за Контурные Карты я тоже всегда имела 5 баллов.
*
Майя Алиевна была невысокая, аккуратная, тоже, как Людмила Михаловна, коротко стриженная. На её уроках я не столько слушала тему, сколько на неё любовалась. Созерцание Майи Алиевны наполняло меня тихим счастьем, и я старалась после её уроков ни с кем не разговаривать, чтобы подольше сохранить это ощущение. Наверное, именно про такое ощущение строки Юрия Лореса: "А вы ещё почувствуете кожей, как плоть переполняется душой" (с) Похожее ощущение у меня возникало в храме на службе.
*
По истории, по одному из параграфов учебника (вот о чём было в том параграфе, хоть убиться, не помню), Людмила Михаловна однажды задала нам составить кроссворд не меньше, чем из семи слов. Идея была такая, что нужно было писать вопросы к информации, содержавшейся в параграфе, а ответы представить в виде кроссворда. Полкласса, в основном "Камчатка" (задние парты с отвязными парнями), как обычно, вообще никогда не принесла задания, все они схлопотали по очередной "паре" (я стала понимать эту бывшую младшешкольную "камчатку" в старших классах, когда сама перестала задания выполнять, даже по своей любимой литературе (это было уже в Московской Городской Люблинской Гимназии). А тогда я была ещё не просто пай-девочкой, а отличницей (мой последний законченный с отличием год был не то в том самом 5м классе, не то в 6м). И потом, хотелось сделать приятное Людмиле Михаловне.
Я провела за составлением Кроссворда все выходные, составила кроссворд более чем из 30 слов, красиво расчертила пересекающиеся клеточки гелевой ручкой на нелинованной белой бумаге, а вопросы написала своим самым близким к каллиграфическому, какой мне был доступен, почерком.
Оставалось на верхней стороне листа с клеточками кроссворда написать большими буквами слово КРОССВОРД. Я никак не могла на это решиться, боясь неловким движением загубить труд двух дней, и наконец слово КРОССВОРД над моим произведением написал за меня папа.
Зато как я была горда, когда Людмила Михаловна демонстрировала мой КРОССВОРД всему классу и сопровождала это комментарием, что вот как надо выполнять домашние задания.
*
Кажется, после окончания 5го класса: нам задали по литературе в качестве внеклассного чтения на лето, среди других произведений русской классики, "Житие протопопа Аввакума". (Это не Майя Алиевна породила такую фантастическую идею, списки внеклассного чтения спускали "сверху"). Этого "Жития протопопа Аввакума", ко всему прочему, было ещё и не достать, и хорошие на четыре и пять учащиеся девочки бегали друг к другу за советом, а также в Районную Детскую Библиотеку, где на них смотрели, как на помешанных или как на инопланетных гостей. Если это "Житие" было в школьной библиотеке, в чём я сомневаюсь, то было оно там в малых количествах и его сразу же всё разобрали.
У меня тут было преимущество: бабушка Нина коллекционировала Всемирку, начавшую издаваться ещё Максимом Горьким, и "Житие" в эту Всемирку входило. Тем не менее, прочитать я его так и не смогла, хотя пыталась раз десять. Я увязала в первом абзаце. Там было что-то такое, вроде того, "Аз, смиренный инок, никогда бы не дерзнул сам писать своё житие, но мой духовный наставник уговорил меня, что это мой долг" и так далее. Этот первый абзац занимал половину первой страницы, и, когда я дочитывала его до конца, я обнаруживала, что забыла его начало. Так я пыталась десять раз точно, потом бросила, потом открыла посередине. Там посередине смиренный инок видел галлюцинации... ну, эти, видения... в виде трёх плывущих друг за другом кораблей. Какие именно, во всех подробностях, это были корабли и чем они были замечательны, тоже описывалось очень долго, я не дочитала и снова открыла наугад. Самый общий сюжет мне был в принципе известен: протопоп Аввакум при царе Алексее Михайловиче Тишайшем и его патриархе Никоне, не принял, вместе с другими так называемыми "раскольниками", никоновских нововведений в православное богослужение. Этих раскольников гнали и жгли; а ещё чаще они жгли себя сами в скитах при приближении правительственных сил и никониан; и протопопа Аввакума, кажется, в итоге тоже сожгли, хотя в этом я не уверена, потому что тогда непонятно, кто писал "Житие". Так вот в третий раз я прочитала таки полстраницы о том, как староверы, и с ними их духовный наставник протопоп Аввакум с женой и детьми, ехали на телегах из ссылки в ссылку, и, когда жена спросила Аввакума, доколе ещё терпеть, он ей ответил: "Аж до самыя смерти, матушка", на что матушка вздохнула и сказала ну что ж "инда ещё побредём". Это мне было близко, мне тоже казалось, что я, чем жить, несу по жизни какой-то тяжёлый крест, и я, помню, вздохнув вместе с матушкой, закрыла неподъёмную для меня в том возрасте книгу. Позже, в ВУЗе, я узнала от своего преподавателя, большого фаната древнерусской литературы, что "Житие" написано сочным, красочным русским языком, и что было оно чем-то совершенно новым и взрывным для своего времени - но прочитать "Житие" после того своего детского стресса я так никогда и не решилась.
В пору наложить руки,
Воют за плечом черти,
Долго ли сия муки,
Аж до самыя смерти,
Жизнь моя, душа, где ты,
Дышишь ли ты, жива ли,
Голос мой услышь с ветром,
Ино побредём дале.
А.Городницкий "Молитва Аввакума"
03-09-2019