История любви двух сильных и красивых людей из далекого степного хутора, прерванная и исковерканная войной. В основе рассказ о реальных людях и событиях.
Автору довелось видеть женщину, послужившую прототипом Ксении и слышать рассказ о ее судьбе из уст ее давней подруги и землячки. Почти все, даже детали, списано с реальных лиц и событий. Война уродует безжалостно даже сильных людей, калечит судьбы, лишает будущего. Здесь нет морали, далеко идущих выводов, есть только судьбы Ксении и Сергея из хутора Незнамово, что в далеких оренбургских степях.
Краткая раскадровка сюжета.
Спепь. Вдали всадник. Аппарат спускается в волнистые густые травы. Ноги мечущихся лошадей; головы за рамкой. Отходим дальше и видим в траве черную цыганскую шевелюру. Это Сергей, ему лет 15- он пугает лошадей диковатым волчьим воем.
Помятое лицо бродяги на вокзале. Ему дают закурить, подносят спичку. Крупный план. Пустые глаза.
Деревенская вечеринка. Общий план. Поваленные осокаря. Девки, гармонист, но веселье не вяжется, щелкают семечки и лениво переговариваются. Из лощины появляется Сергей на краденной лошади, привез пазуху яблок, бутылку. И мгновенно все зашевелилось: пляски, колготня. Заметил Ксению -она выделяется степной, диковатой красотой, толстой пшеничной косой, открытым взглядом. В пляске Сергей вырывает ее у гармониста, танцует с ней в центре., вдруг останавливается, берет ее голову в ладони и начинает целовать при всех. Она вырывается, он держит и впивается в нее.
Лицо старухи в черном платке , глаза сумасшедшие. Она отворачивается, уходит. Яблоневый сад. Студент- квартирант помогает хозяйке собирать яблоки. Странная старуха поодаль. Хозяйка между делом начинает рассказывать историю своей подруги, которая приходит к ней подбирать битые яблоки, негодные для базара.
Ноги мечущихся лошадей. Волчий вой цыгана Сергея.
Светлый день, поле. Бабы идут с работы. Ксения среди них. По полю- всадник. Подлетает к ним и несется вокруг на взмыленном коне- все сбиваются в кучу. Ксения в центре. Круг сужается. Все быстрее. Камера от него. Крупный план Ксении. Он бросает ей какой-то ценный золотой подарок. Слышно все время ,как бабы ругают Сергея, говорят, что с ним лучше не связываться- цыганское отродье. Молчит всегда, добра не жди.
Лицо бродяги на вокзале. Крупный план. Он курит, щурится. Смотрит внутрь себя. Свадьба . 22 июня 1941 года. Хата Сергея на окраине. Хатенка бедная, двор тоже. Масса народу- все село. Много пьяных, потасовки. Сергей разнимает кого- то. Гульба во всю. Общий план всего двора с крыши хаты. Рядом с аппаратом на крыше- ворона, прохаживается, заглядывает. Издалека по паханному черному полю- всадник. Едет рысью, сбоку вьется пыль. Подъезжает постепенно к толпе, вокруг него шум, потом стихает и, подбираясь поближе, слышим слово «война»...
Брачная ночь, в комнате душно. Молодые срывают со стола скатерть и вылезают в окно. Идут по саду меж яблонь, сбрасывая одежды. Идут долго, пока не раздеваются совсем. Сад становится бесконечным, наступает осень, падают яблоки. Вдали начинает поблескивать река. У воды ложатся. Глаза Ксении, крупный план. В глазах отражаются звезды.
Лицо старухи в саду. Она опять отворачивается и копается в листве.
Утро. Молодая Ксения убирает посуду после гулянки. Рядом окно. Видно, как во дворе Сергей седлает коня, садится, рвет в сторону. Ксения опускается на лавку у окна. Ее фигура на фоне двора. Видим, как за окном начинается ураган; срывает крышу с сарая, летят доски, куры, лопаты: ураган сметает все. В глазах Ксении ужас. Она твердит: «..не пущу..». Мать Сергея- маленькая старушка, вся в черном, пытается успокоить невестку. Разговор всегда деревенский, простой, безыскусный.
Проводы. Степь. Полотно железной дороги. Столбы, увешанные гроздьями ворон. Маленькая вытоптанная площадка- полустанок. Общий план от ворон сверху. Мужчины в вагонах. Белая стайка женщин никак не оторвется от поезда. Состав набирает скорость, толпа отрывается. Кто-то еще бежит следом, падает. План сверху над поездом. За составом бежит жеребенок. Вагоны проезжают под нами. На последней платформе- лошади. Жеребенок бежит, пока не падает в пыль. Камера опускается птицей к нему. Бок жеребенка, трава, уходящий к горизонту поезд.
Лица солдат по одному, крупным планом.
Знакомое поле. Бабы убирают рожь в снопы. Грунтовая дорога к горизонту. Видим за работой Ксению. Издалека по дороге- человек. Когда приближается, видно, что хромает, костыль в одной руке, другой- нет. Лицо изуродовано ожогами- угадать нельзя. Бабы потихоньку подходят к нему. Он останавливается. По голосу все узнают гармониста своего, незнамовского, обнимают его, плачут. Ксения вяжет свой платок на пустой рукав. Ведут его до деревни. Он был ее кавалером до Сергея.
Лицо бродяги на вокзале. Докурил папиросу, плюнул.
Озеро, лес. Ксения сидит на берегу с распущенными волосами, волосы почти до земли, серые, с темными и седыми прожилками. Ощущение мистики, сна. Одежда из холстины. Лес сзади таинственный, темный. Осень. Изредка падает лист, со скрежетом цепляясь за другие. И глаза у Ксении диковатые, лесные. Общий план. Видим, как к озеру, хромая, идет гармонист. Подходит к ней, садится рядом. Камера приближается медленно. Внезапно- крупный план Ксении, лицо. Она то-ли растерянно, то-ли ожесточенно мнет рукой пустой рукав гармониста, начинает целовать его.
Деревенские сплетни. Старухи у колодца. Бойкий каркающий разговор, слова не понятны. Удаляемся; видим, как бабки расходятся по дворам. Из дворов вылетают стаи ворон, собираются в общую стаю, кружат над селом.
Выжженное косогорье. Черные точки немецких солдат(ассоц. со стаей ворон) вдали по холмам; они приближаются. Движемся назад и видим в обгоревшей воронке наших несколько человек- штрафники. Один из них оборачивается, садится, смотрит на нас. Это Сергей. Лицо безумное, серое, с сединой ранней. Мы движемся от него все дальше, дальше. Когда воронка становится крохотной, слышим стрельбу вдали. Лицо бродяги на вокзале. Крупный план. Он уснул. Стонет во сне, его толкают.
Тело раненного солдата. Крупно. Сантиметр за сантиметром; ожоги, раны, кровь, изорванные одежды. Лицо Сергея. Веки еле приподняты. Видим его глазами солдата, несущего носилки, старого, бывалого усача. Он переговаривается с другим несущим. Из разговора- у убитого баба стерва. В соседней роте земляк из Незнамово- ему написали из дома. Сергей пытается приподняться, теряет сознание. Солдаты удивлены, что он живой- на нем нет живого места. Темные кадры с размытыми фантосмагорическими контурами прошедшего боя.
Темный кадр, пробивается свет. Контуры, как в предыдущем, медленно обозначаются. Комната с двухъярусными кроватями. Окно. На одной из кроватей Сергей медленно ворочается, с трудом поднимается, хватаясь за кровати, покачиваясь, идет к окну. За окном двор: черные плетни, ящики, сараи. Идет снег. Он осматривает двор, загородив собой окно, и когда оборачивается, видим, что он уже не в госпитале, а у себя дома, в своей хате, в гимнастерке, с перевязанной головой. За окном их деревенский двор. Перед ним стол с закусками, почти распитая бутылка. Ксения за столом. Подходит к нему сзади, обнимает. Сергей оборачивается и вдруг собирает ее волосы в кулак, притягивает к себе, смотрит в лицо. Глаза его обесцвечены безумием войны. Крупный план белесого мертвого взгляда…
Черный сруб знакомого деревенского колодца. Чуть сзади большая раскидистая береза. Перед колодцем лицом к деревне и к нам Сергей и Ксения. Он в расстегнутой гимнастерке, пьяный, но стоит крепко. Обут в сапоги, в правой руке цыганский кнут; левой крепко держит Ксению за волосы. Они распущены и великолепны. Кроме шикарного водопада волос на ней нет ни лоскутка одежды; на плече, на бедре- полоски от кнута. Она уже не вырывается, стоит отрешенно, смотрит по-над хатами.
Сергей: «Селяне, поглядите на эту суку!, Хто ишо не видал?.. Поглядите, родные землячки, на красавицу, ее душу мать!..» и т. д. Поворачивается к одному двору, ко другому. Падает снег. Крупные хлопья постепенно закрывают все, пока мы любуемся на них. Они действительно прекрасны: и мужчина с растрепанной цыганской шевелюрой и горящими глазами, и женщина с волосами, ниспадающими до пояса через налитые груди…Она не стесняется своего тела. Крупные хлопья снега засыпают все: двоих людей, землю вокруг с осенними листьями, колодец… Удаляемся от них во дворы, слышим голос Сергея. Видим, как всюду люди с угрюмым молчанием смотрят из закрытых окон.
Кухня у хозяйки студента. Они за столом, чай, варенье. Она рассказывает ему эту историю. За окном – яблоневый сад- в нем старуха Ксения черным силуэтом. Подходит к окну, заглядывает. Хозяйка: «Вот так и водил сердешную по селу… до трех дней…, ноги она застудила.» «А что дальше?»- «Дальше отпуск у него кончился, ушел на фронт, да и пропал совсем.. без вести.»
Послевоенная деревня. По дороге едет лимузин какого-то важного чина. Чин- немолодой человек с уставшим лицом, сквозь полудрему поглядывает на деревенских, что вышли поглазеть на невиданное чудо. У дороги Ксения с пустыми ведрами переходить не решается. Машина останавливается. Чин выходит из машины, подходит к красивой солдатке, помогает поднять ведра из колодца и идет с нею к ее дому. Машина потихоньку едет следом…
Лицо бродяги. Сон… Аппарат опускается на землю перед крыльцом хаты Сергея. Видим, как в замедленной съемке его ноги перешагивают через нас и, мучительно отрываясь от земли, переступают к двери. Он в кадре. Берется за ручку двери, открывает, и камера врывается под его рукой- внутрь- за дверью черная пропасть… Он опять мычит, стонет во сне, кричит. Его толкают. Просыпается. Закуска. Стакан. Ему вливают водку. Из разговора вокруг: его считают немым, никто не слышал от него никогда ни слова.
Двор Сергея. Перед той же дверью. Солнечный день, куча вещей пере5д входом, у стены. Сборы. Чин с ребятишками Ксении, суетится, упаковывает. Накрыт богатый стол во дворе. Ощущение ожидания. Дети заглядывают в дверь. Выходит Ксения. Она в новом платье, шикарном, сияющем, городском. Вдруг удивительно молодая. Все поражены. Она подходит к столу, берет стакан и пьёт за будущее, за переезд, за дорогу и т. д. Свекровь сидит на завалинке молча. Она уже очень старая.
Огромный вокзал в большом городе. Общ0ий план сверху: видно сквозь высокие окна, как люди гроздьями висят на вагонах. Внутри здания суматоха, суета, все движутся беспорядочно; броуновское движение; тысячи людей- вавилон, светопредставление…В центре замечаем Ксению с ребятишками. Чин пошел за билетами. У Ксении и ребят масса свертков, коробок, картонных цилиндров, перевязанных лентами. Они отбиваются от нищего попрошайки. Ксения достает ему хлеб, и вдруг лицо ее вскидывается. Волна волос, распахнутые в ужасе глаза. Она слышит крик, который носится над морем людей от стены к стене, отдаваясь эхом.
«Ксе-е-е-е-ни-я!!! Ксе-ни –и ия!!!» Она, не выпуская коробок из рук, как завороженная идет на крик в дальний угол, все перед нею расступаются. Она почти бежит и странно, что народ успевает раздаться перед нею. Вдруг стена людей обрывается: замызганный угол, безногий Сергей на каталке тянет к ней култышки рук, хрипит, красное от напряжения лицо в шрамах. Она шарахается в сторону, назад, как вспугнутая спутанная лошадь, говорит, ничего не понимая,еле слышно,не сознавая своего голоса.. «Я с детьми… Мы… Москву…Мы уезжаем…»Ужас бросает ее прочь, она рвется к детям, расшвыривая людей, разрываясь от диких стонов.
Кухня у хозяйки. Она рассказывает, как Ксения была просто сильно напугана, не справилась, не справилась с этим, и ее увезли в Москву в полуобморочном состоянии. Потом отошла и бросилась искать Сергея по вокзалам, уезжала надолго все, все дальше. Она помешалась на этих поисках. У нее в ушах звучал этот крик, как только она входила в новый вокзал и она бросалась по углам. Увезла детей в деревню. Их забрал и вырастил гармонист. Она превратилась в бродягу и до старости жила по вокзалам, то тут, то там… У чина что-то не по службе (времена сталинские) или затосковал он по ней. Застрелился в своем московском кабинете. ..
Калека на вокзале. Теперь видим его всего .Он притворяется, что спит. Ночь. Вокруг все утихло, рядом валяются пьяные. Он начинает двигаться к выходу с помощью култышек и досок. Старается все ожесточеннее, пот градом… Выезжает на мост; далеко внизу река; он движется к середине, находит проем в шпалах, в конструкции. Видим, как , летит к воде черная точка бедного человека с каталкой…
Она исчезает в серебристой глади реки почти без всплеска, как пылинка.
Хозяйка рассказывает про отца Сергея. Цыгане останавливались в то время в колхозе на лето: ремонтировали бороны, чинили косилки, ковали лошадей. Один молчаливый коренастый цыган часто ночевал у одинокой хозяйки на краю деревни. Когда кончился сезон, он попросил в колхозе вместо кобылу Мамалыгу, на которой давно все поставили крест: могла разнести вдребезги по буеракам любого, кто пытался сесть на нее. Пытались на спину с балки в конюшне- сбрасывала и убегала в степь. Ходила до осени одна в степях, а к зиме оказывалась в конюшне. Но никто не подходил к ней. Вся деревня собралась посмотреть, как цыган будет забирать Мамалыгу. Он подошел к ней и вдруг закричал на своем диком языке; лошадь остановилась как ошпаренная. Он накинул уздечку и вывел ее на вожжах в свежее паханое поле. Его восьмижильный цыганский кнут дьяволом взвился над обезумевшей лошадью. Долго металась Мамалыга под хлесткими ударами, оставлявшими полосы на ее нетронутой спине.
Потом цыган сел на Мамалыгу верхом и уехал в поле, так ни с кем и не попрощавшись.