К 60–летию Виктора Леонидова,
библиографа, филолога, автора–исполнителя песен,
которого называют "поющим историком".
I. Предъюбилейное
Он уже довольно древний,
Скоро стукнет шестьдесят,
Он теперь живёт в деревне
И разводит поросят.
А ещё недавно – книги
Том за томом выпускал,
От Кейптауна до Риги
Вещи ценные искал.
С вечной думой о народе
Посещал он города,
Пел не хуже Паворотти,
Даже лучше иногда.
Доходил до самой сути
Он и в мыслях, и в строке.
Михалков, Лавров и Путин
Были с ним накоротке.
Он уже довольно древний, –
Спору нет, стареют все.
Но не все живут в деревне
У Рублёвского шоссе.
II. Юбилейное
На юбилеях принято дарить
Всё, что сверкает, пенится, искрится,
А я хочу сейчас поговорить
О том, о чём пока не говорится.
Предвижу я волнующий момент,
Когда Москва, от радости шалея,
Тебе поставит конный монумент
На Красной площади, на месте Мавзолея.
И будет власть, кимвалами звеня,
Ценить значение, что ты для нас имеешь,
И, сев на круп железного коня,
Ты в грозной позе важно онемеешь.
Военный хор исполнит "Два креста",
И всем нальют элитного "Мартеля",
И все поймут, что явно неспроста
Тебя сваял великий Церетели.
Я вижу это, будто сам я пил
"Мартель" на Красной площади... впервые.
Но – славный день ещё не наступил,
Но – слава Богу! – мы ещё живые.
Пиши, дружище, пой на радость нам
И в шестьдесят,
И в семьдесят, и дале...
Твой монумент из платины и стали
Закажем мы грядущим временам!
III. Постюбилейное
Просвети меня, просветитель,
Что из бездны в сей мир проник!
Ты – спокойствия возмутитель,
Составитель полезных книг.
Расскажи мне про то, про это,
Вспыхни факелом на пути.
Дай мне, дай мне немного света,
Просвети меня, просвети!
Где бы я по ночам ни шлялся,
Всюду мрак был – и под, и над.
Но из мрака твой луч являлся,
Словно брошенный мне канат.
Жизнь порою – груба, раздета
И страшна, хоть лежи и ной…
Только знаю, ты светишь где-то
Непогашенною луной.
Мыслью, явленной во плоти;,
На путь истинный возврати,
Просвети меня,
Просвети!!!
БИБЛИОФИЛ С ГИТАРОЙ
Рассказывать о друзьях всегда легко и приятно, – мне, по крайне мере. С Витей мы дружим года с 2005-го, т.е. довольно давно. А познакомились мы по телефону. Я получил его номер от известного литературоведа Олега Анатольевича Коростелёва, на которого, в свою очередь, вышел в поисках изданной крошечным тиражом тоненькой книжечки "Мой Белый витязь", единственного тогда в России сборника стихов поэта Ивана Савина. – Есть один экземпляр, приезжайте в Москву, подарю. – А где вас искать? – В Фонде Культуры. Как зайдёте, спросите Леонидова, там меня каждая собака знает...
Через пару дней я открыл массивные двери этого самого Фонда, и меня тут же провели в большую комнату, переполненную книгами, журналами, портретами, рукописями, статуэтками и ещё много чем совершенно раритетным, прибывшим в Россию из зарубежных странствий... За столом, заваленным старыми изданиями и пожелтевшими от времени листами с текстами, написанными в старой русской орфографии, сидел улыбающийся человек, протянувший мне руку и сразу огорошивший фразой: "Я – Леонидов. Ты коньяк пьёшь?" От коньяка я не отказался, и на столе тут же появился элитный "Courvoisier", мгновенно разлитый в пластиковые стаканчики. – Ну, за знакомство!
Выпив, я поинтересовался книгой. "Да вот она, – Виктор протянул сборник, – только она была другому человеку подписана, но я его вычеркнул, а тебя вписал. Больше экземпляров нет, извини". Я открыл обложку и увидел зачёркнутую надпись "Его сиятельству, графу..." Фамилия была заштрихована особенно тщательно, не разобрать. "А что за граф-то?" – не сдержал я любопытства. "Да какая разница, – Виктор вновь потянулся за бутылкой, – много их тут ходит... графов, князей разных. Этому вот подписал, а он так и не явился. Я его что теперь по всей Европе искать должен?"
После третьего стаканчика я вытащил диктофон и сказал, что, мол, журналист и хочу записать интервью для газеты. Виктор благодушно кивнул: "Интервью – дело нужное. А давай я сначала свою новую песню покажу?" Он тут же извлёк откуда-то из-за спины видавшую виды гитару и, взяв пробный аккорд, рванул с места в карьер:
Один и тот же снится сон,
Он унесёт меня без виз
В парижский пригород Медон,
В Белград и Северный Тунис...
Песня мне понравилась. А Виктор, между тем, мечтательно вздохнул и произнёс с ностальгией: – Вот как-то сидим мы с Мариной Антоновной в её доме, в Версале... – С какой Мариной Антоновной? – С Деникиной... И далее – рассказ о дочери знаменитого Белого полководца. Потом – не менее интересные подробности о встречах с Ириной Ивановной Туроверовой, женой брата великого казачьего поэта. Потом мы ещё долго пили и читали друг другу любимые стихи Савина, Туроверова, Смоленского... Сборник последнего Виктор тогда готовил к печати.
Потом Витя пел песни обожаемого им Высоцкого, которого, как оказалось, он знает буквально наизусть и может исполнять не просто часами – сутками. Потом мы договорились о совместной работе над новой книгой Ивана Савина, и Виктор тут же дал мне адрес финского филолога Элины Каркконен, предложив написать ей, сославшись на его протекцию.
Расстались мы добрыми приятелями. А потом и друзьями стали, встречаясь не раз в Москве, Калуге, Новосибирске... Приезжая в столицу, я, как правило, останавливаюсь у Вити в его квартире на Старом Арбате, в доме, построенном в конце 1930–х в виде пентаграммы. С домом связана жутковатая история: по легенде, в его основание (дань традициям советского неоязычества) был закопан пионер с горном, – живьём, естественно. И каждый год в ночь с 7–го на 8–е ноября он вылезает из-под фундамента, ходит по этажам и трубит, трубит...
Я, признаться, сначала совсем этому не поверил. Розыгрыш, думаю, чушь несусветная. Но в прошлом году после открытия очередного кинофестиваля "Русское зарубежье" (как раз 7–го ноября) я ночевал у Вити. Да, выпили мы прилично. Но, клянусь, где–то в начале третьего я сам слышал хриплые трубные звуки и надтреснутый, как со старой пластинки, голос, сипевший: "Взвейтесь кострами, синие ночи..."
___________________
* На фото:
Виктор Леонидов