Однажды, в том же концертном зале, где когда-то в 1979 году в Чикаго выступал Владимир Высотский, проходил концерт, знаменитого в то время в Советском Союзе, армянского певца Жана Татляна. Чтобы не быть голословным скажу, что потребность на концерты артистов с бывшей родины в нашей эмиграции была достаточно высока. Залы всегда были переполнены и удивляться, что на концерт Татляна собралось такое количество зрителей не приходилось. Толпа перед концертным залом шумела, в предвкушении встречи с артистом, которого любили и песни которого были записаны миллионными тиражами, на пластинках известной советской фирмы “Мелодия”. Это были песни моей юности и естественно, среди зрителей этого концерта был и я с женой. Люди беседовали друг с другом, пытаясь вспомнить как, однажды, он исчез с поля зрения, ведь в советской прессе эти моменты никогда не освещались. Просто было запрещено это делать в газетах, радио и телевидении.
Выдвигались разные идеи, плодились многочисленные слухи, но правды, по настоящему никто не знал. Всё оказалось гораздо проще. В 1971 году с одним чемоданом он появился в Париже. Рождённый в Греции в армянской семье, Жан попал в советскую Армению в пятилетнем возрасте. По прошествии нескольких месяцев родители Жана поняли, какую ошибку они совершили, но деваться было некуда - возврат был категорически запрещён. Пришлось привыкать к жизни на так называемой родине, которая оказалась совсем не той Арменией, которая была до революции. Это была другая Армения превращённая, на каком-то этапе становлении Советского Союза, в Армянскую Советскую Социалистическую республику. Жили, как все, не хуже, не лучше. Уравниловка создавала нищету, бездеятельность, безинициативность и только люди талантливые, с сильными характерами в конечном счёте добивались кое-чего, отличаясь от общей серой массы людей. К такой категории людей можно было отнести молодого, подающего большие надежды Жана Татляна.
Воспитанный в армянской семье, молодой человек с молоком матери впитал нелюбовь к стране, которая обманула и обокрала его семью, пригласив переехать на историческую родину и пообещав золотые горы. В одном им было легче чем нам, эмигрантам приехавшим в Америку, им не нужно было учить новый язык. В возрасте пяти лет Жан прекрасно говорил на греческом и армянском языках, а русский пришёл сам, ведь для этого возраста это не было вовсе проблемой. Для взрослых в этом не было необходимости, так как армяне уважали себя, Армению и свой армянский язык. Растущая слава поэта и композитора, сначала в музыкальной среде, а затем во всех шестнадцати республиках, не изменили отношения молодого Татляна к стране в которой он жил. Его постоянно тянуло туда откуда, когда-то его вывезли родители. Однажды такой случай представился и очутившись на гастролях в Париже Жан Татлян решил не возвращаться обратно.
Так началась его новая жизнь подаренная ему и его почитателям судьбой. А нам, таким же эмигрантам, как и он повезло в двойне. Во-первых, он остановился в нашем городе, а во-вторых, я встретился с ним лицом к лицу за театральными кулисами, куда я заскочил в перерыве, чтобы попросить его спеть одну из моих любимых песен “Ласточки летят”. К моему сожалению он извинился сказав, что давно эту песню не пел и не уверен, что помнит слова. Смутившись, он произнёс слова извинения и поблагодарил за то, что помним о нём и его песни. Такие короткие встречи не забываются.
Январь, 2013г.