Только кровь,
беспощадную алую кровь
можешь сам довести
до стояния бурой водицы,
а потом со скалы
и в застеленный нежно сугроб,
потому что уже никогда,
да и нечем за жизнь расплатиться.
Ни певучих шатров,
ни охочих до праздника дев,
нет и псов для лизания
ран в подреберье.
Лес стоит из сгоревших
в июле дерев,
и блистают на небе
молний дальних опавшие перья.
Только раны еще говорят –
надо жить,
выть ночами как волк,
понося чужеземного бога,
и, как дев поцелуй,
в одиночестве сумрачном пить
смесь табачной листвы
и заморского скверного грога.