Все уже написано до нас.
И в серые дни дефицита синего Винстона
Ярко-красный фонарик угас.
Мне открылась черная, как осеннее небо, истина.
Я оказался разбит и разрушен,
Как случайно упавшее зеркало мертвой души.
Я хотел, чтоб тебе было лучше.
И увяз в бледной, страшной, холодной собственной лжи.
Я нигде не могу быть собой.
Нельзя злиться, любить… так, глядишь, запретят и дышать.
Отпустил и сбежал домой,
Оказавшись не в силах теперь на тебя повлиять.
Ты исчезла мгновением страсти,
А я, жалкий проказник, все ныл о какой-то любви,
Слепо брел по иллюзии счастья.
Прости.
За то, что тебя не ценил,
Раз за разом тебя оставляя в пожаре одну.
За те муки, что я причинил,
И за то, что позволил упасть тебе к самому дну.
Ты мне очень нужна.
Я скучаю. Я очень хочу тебя снова обнять.
Но, ты мне не должна.
Что не скажешь, я, правда, готов все покорно принять.
Извини. Я не в силах об этом просто молчать.
Извини. Я боюсь, я не знаю, чего стоит ждать.
Извини. Но сейчас я хочу только правду узнать.
Извини. Но я, правда, готов все покорно принять.
Знаю, ты не этого хочешь услышать сейчас.
Тебе сложно. И я тут еще попадаюсь на глаз.
Но мне страшно и плохо даже от мысли о том,
Что все кончится этим темным сентябрьским днем.
Я сейчас просто лег головой в ноутбук,
И, не в силах держаться, хочу закричать.
В мыслях, что все напрасно, как в дегте тону,
Но, лелея надежду на свет, продолжаю писать.
Я не знаю, смогу ли сегодня ответ твой прочесть…
Может, больше волнуюсь сейчас я о себе...
Но я здесь, эгоист и слюнтяй, но какой есть…
Не способен сейчас размышлять я в здоровом ключе.
Какой толк от стихов, если даже тебя я теряю?
Не хочу я смотреть, как ты снова плачешь в себе.
Я хочу быть с тобой. Если нет – тебя не обвиняю.
Ведь я буду всегда только лишь на твоей стороне.