КОМБАТ
На городскую свалку у оврага
Ночной бандитский «чёрный воронок»
Привёз и бросил старого бродягу,
Полуслепого, без обеих ног.
Нечесаный, небритый, вечно пьяный,
Тоска и злоба в выцветших глазах,
Всегда к открытию он приползал
К подъезду дорогого ресторана.
Все называли старика «комбатом»
За то, что он смущал честной народ
Свирепым видом, трёхэтажным матом
И криками: « За Родину! Вперёд!»
«Рено», «Тайоты», БМВ и «Форды»
Оркестра звуки и огни реклам…
Дельцы, банкиры, воровские лорды
В банкетных залах развлекают дам.
Сжимая на груди рукой медали,
Он вслед глядел спешащим в ресторан,
Рычал: «Иуды! Родину продали!
Вас всех бы, сволочей, загнать в Афган!»
Огни чужие и чужие лица.
Бежать от них хоть в петлю, хоть в тюрьму!
В нетопленых ночлежках и в больницах
Комбат давно не нужен никому!
Хоть с кем – то страшной болью поделиться!
Когда уйдёт он навсегда во тьму,
Чтоб кто – то о душе его молился…
Но нет, комбат не нужен никому!
И потому неистово и рьяно
Он всех, как к дьяволу, - в Афганистан.
И, наконец, своим проклятьем пьяным
Кого – то очень важного достал.
И этот «кто – то» коротко и властно, –
Босс не привык два раза повторять, -
Сказал подручным: « У подъезда грязно.
Весь мусор вылизать. И старика убрать!»
Здесь жизнь ликует звуками оркестра,
Здесь дискотека, бар и казино…
Здесь для калеки нищего нет места,-
Он сор в глазу! Он грязное пятно!
«Пора бы сдохнуть, еле шевелиться!
В психушку! Бесу на рога! В тюрьму!»
В приютах, что похожи на темницы,
« Безногий шут» не нужен никому.
На городскую свалку у оврага
Ночной, бандитский «чёрный воронок»
Привёз и бросил старого бродягу
Полуслепого, без обеих ног.
На грязной свалке бросили комбата,
И час его последний недалёк.
Почти не тлеет жизни уголёк
В обрубке, что мужчиной был когда – то.
Был дом, жена и сын любимый, Борька.
Всё заслонил собой Афганистан.
Как тяжело! Невыносимо горько
Всю жизнь прожить в плену душевных ран!
Кто виноват? Кто обокрал комбата?
Кто разорил великую страну?
Опять из тьмы пришли его ребята,
Которых потерял он в ту войну.
И кто – то произнёс: « Прости всем людям.
Тебя и их рассудит только Бог.
Пошли, комбат, мы снова вместе будем!»
И подарил комбату пару ног.
Ушёл комбат промозглым утром серым,
Остыло сердце, и остыла боль...
И батальон, разгромленный в Панджшере*
Простил комбату свой последний бой.
* Панджшер - провинция Афганистана, где советские войска понесли крупные потери в боях с афганскими моджахедами.
1998 год
ПЛАЧ МАТЕРИ
На краю деревни, где осины
Всех усопших берегут покой
Женщина, убитая тоской,
Над могилой сына голосила:
«Ванечка, сыночек милый мой!
Вот уже три года скоро будет
С той поры, когда чужие люди
Привезли с войны тебя домой!
Не тебя! Безжизненное тело!
На виске бандитской пули след…
Я три года верить не хотела,
Что тебя на свете больше нет!
И сейчас я всё ещё не верю,
Хоть сжигает душу мне тоска,
Кажется, что ты откроешь двери
И попросишь кружку молока.
Всё твои шаги и голос слышу, -
Где – то рядом ты со мною тут
Просто погулять куда – то вышел,
Может в клуб, а может быть на пруд.
Выскочу на улицу, как дура;
В небе звёзды, в роще соловей…
Под рябиной твой приятель Юра
С Любкою целуется твоей.
Их, конечно, дело молодое, -
Ты, сынок, не встанешь из земли.
Всё равно я от обиды вою,
Что забыть они тебя смогли.
Ты опять мне маленьким приснился:
Всё бежишь куда – то босиком…
Наш отец совсем почти что спился,
А ведь был непьющим мужиком.
Что – то стало у меня с глазами,
Видно слепну я от горьких слёз.
В церкви поминанье заказали.
Кум святой воды на днях принёс.
Батюшка сказал, спасёт нас Вера…
Ванечка, коль есть на небе жизнь,
Хоть лучом, хоть поцелуем ветра
Ты меня тихонечко коснись!»
Мать рыдала, и свершилось чудо:
Разорвав громаду серых туч,
Появившись словно ниоткуда,
Век её коснулся нежный луч.
1998 год.
КАТЕНЬКА.
Там, где магазин евростандартный
Роскошью нам души бередит,
Вместе со своею бабкой старой
Побирушка-девочка сидит.
Нищетой измученная крошка,
При отце-пропойце сирота,
Тянет к нам чумазую ладошку,
А в другой – иконочка Христа.
Сидя на холодном тротуаре,
Смотрит на поток людей с тоской,
Задыхаясь от машинной гари,
Ядовитой пыли городской.
Люди в спешке пробегают мимо,-
Их несёт куда-то суета…
А в витрине супермагазина
Катенькина куколка – мечта.
Добрые встречаются так редко,
Нет почти отзывчивых сердец!
Мало в блюдце падает монеток,-
Значит, снова изобьёт отец.
Одноногий, в порванной рубахе,
Он всегда лютует, если пьян.
Девочка, охваченная страхом,
Убегает прятаться в чулан.
Но, не споря с собственной судьбою
И сынка по-прежнему любя,
Все его проклятья и побои
Принимает бабка на себя.
Он ведь был когда-то офицером…
Кем он стал? Будь проклята война!
И была у Катьки мама Вера.
Вот уж год, как умерла она.
Выплакавшись в уголке чулана,
Девочка забудется мечтой,
Что в раю её родная мама
Господом назначена святой.
И она должна явиться вскоре
Из прекрасной выси голубой,
Чтоб утешить Катенькино горе
И на небеса забрать с собой.
Высоко за облаками где-то,
В мире мудрых и святых людей,
Добрый ангел, вытканный из света,
Куколку-мечту подарит ей.
2000 год.