Останешься зимой на даче, точно в трюме,
опустишься на дно. Очнёшься: занесён,
заснежен, отделён от жизни, полоумен,
подышишь на стекло оконное сквозь сон –
там мир уже другой. Стоит Бестужев-Рюмин,
забыв, что он казнён.
Марлинский у куста, как мраморный, искрится.
Впустить бы. Изо льда как будто стали лица –
собратья декабря и вечной мерзлоты.
Об идеалах тех, о силе оппозиций
подумать, перенять бы опыт, закалиться.
Но не романтик ты.