1.
Я приемлю лишь тех, кто безлик и послушен.
Возражений вообще не терплю.
Обожаю гостей и вполне добродушен.
Грубоватость же, впрочем, люблю.
Но – обидчив весьма. Не спускаю обиды.
Если кто-то сочтёт пустяком
Совершённое зло – не подам я и вида.
Постараюсь прослыть добряком.
Но! – возмездие станет ему воздаяньем.
Справедливость едина для всех!
Пусть же все и – услышат его покаянье,
И – поддержат наш общий успех.
Исключая все правила, свод исключений
Я готов без конца пополнять.
А гореть на костре справедливых мучений
Станут те, кто… не сможет понять.
Я и сам-то себя не совсем понимаю,
То есть – не понимаю совсем.
Из ошмётков познания вдруг собираю
Сразу много бессмысленных схем.
Чтоб они восхитительным зверством восстали,
Я швырну их в лицо палачу.
И немыми губами: «Да здравствует Сталин!» –
Своему отраженью кричу.
2011
2.
Страх обнаружить собственное «я»
Во всём его могуществе и прелести:
Уютнее – чужая колея
И –`уже, ближе – обстоятельств челюсти,
Точнее – представление о них:
Об обстоятельствах, неразрешимостях…
И воли паралич, как чёткий стих
Усвоенной однажды одержимости.
Страх сочно лжёт, фиксируя твою
Неколебимость самоунижения,
И лгать он станет даже и в раю,
Принявши ад за оный. Искушение –
подмена искупления, канон
натужной безответственности. Рвение
переступить – впускает в пантеон
бессмысленной идеи преступления.
Преступен всякий, ибо предаёт
свою натуру всем на поругание.
И «всемство», гениальный оборот
Шестова – вот ничтожеству название,
поскольку нивелировано «я»,
прав лишено, до праха изничтожено.
Пустая ложь – основа бытия
И пустота в историю заложена.
2018