Рисуются воздушные
колдобины,
как близость счастья
на исходе лет.
И память вновь
печатает условный
летучего желания сюжет.
И вера в чудо
твёрдо неподвластна
ни жадным прихотям,
ни ржавчине времён.
А с нею вечно всё,
что скоро гаснет,
непродолжительно, как сон.