***

Кто бледным ледям признавался в любви,
кто ел в МАССОЛИТе салатики,
когда  на расстрел Гумилёва вели
поддатенькие солдатики.

И Горький, как некогда Понтий Пилат,
наполнив всего себя воздухом —
мучительно выдохнул: « Сам виноват...»
на белом крыльце дома отдыха.

И жизнь оставалась прекрасной всегда —
состарились многие даже.
Один человек — небольшая беда.
Отряд не заметил пропажи.


Бойцы отказались от бледных ледей —
румянились щёки, как грозди.
Газеты писали — из этих людей
потом даже делали гвозди.

Последней затяжки отечества дым
над вздрогнувшим лесом закружится.
Поэты остались, но следом за ним
ушло благородство и мужество.