МОНАХИНЯ
"Она сжимала крест в руке..."
Она сжимала крест в руке,
И капли падали на камень,
Катились слезы по щеке,
Мир был её смертельно ранен.
Мир был её избит, контужен,
Ей никуда уже не деться,
Казалось никому не нужен,
Кусок её больного сердца.
Тот что оставили на память,
То что когда-то было полным,
Что не под силу ей исправить,
Любовь врагом явилась кровным.
Любовь явилась не святыней,
Не тем, что сердцу так привычно,
Сгорела быстро, словно спичка,
Сгорела, и её сожгла.
Она сжимала крест рыдая,
Она молилась, как могла,
Не ради бога, ради рая,
В своем аду она была...
Когда так тихо, ночью темной,
Дверь в келью плавно отворилась,
За ней фигура появилась,
Фигура крестного отца.
Не благодать и не забота,
Вели "святого" среди ночи,
Нужда другая, было видно,
Ни слова божьего он хочет.
Молчал спаситель на кресте,
Молчали из угла иконы,
Когда в полночной тишине,
Творилось то, что не знакомо.
Не девушке монастыря,
А не знакомо по природе,
Насильно, возле алтаря,
Насильно против божьей воли.
Во славу Господа кричал,
Сжимая крепкими руками,
Слеза катилась по щеке,
И обжигала словно пламя.
Иконы не мироточили,
А чудо не произошло,
"Святой" отец закончил дело,
Оделся молча и ушел.
Как-будто не произошло,
Того, что тело будет помнить,
Монахиня, дитя ещё,
Как волю Господа исполнить?
Когда плюют мужи святые,
На то, что свято по природе,
Не им прощать грехи чужие,
Не им шептать о божьей воле.
Он отнял всё что ей осталось,
Не в силах выдержать уже,
Душа как-будто испарялась,
Повесилась на простыне.
Повесилась, но не душа,
Душа агонией пылала,
Удушье и дитя не стало,
Жизнь угасала в темноте.
Она сжимала крест в руке,
Когда её нашли под утро,
Ей рисовал рассвет в окне,
Над головою нимб как-будто,
Она парила словно ангел,
На простыне под потолком,
К ней ночью приходил сам дьявол,
И душу отнял целиком.
Монахини не удивились,
Когда омыли её тело,
Лишь только тихо помолились,
Священник вёл себя не смело.