Покуда стоишь на морозе и топчешься-ждешь,
когда подойдет твой автобус до станции Южной,
проходит зима и туда уже вроде не нужно.
Вот так вот минует вся жизнь. Ты уже не споешь
о страстной, безумной любви. Петь такое комично
в финале всей жизни, морщиня иссохшие губы.
В той дали пустынной, в той прошлой стране лесорубов,
про Дуб и Рябину тебя не поймут и публично
осудят за то надругательство памяти прошлой.
Сквозь пальцы пустынный песок душный, с горечью пошлой,
течет, еле слышно шурша, из руки иссякая,
часами песочными срока черту предрекая.