Виктор Урин – один из самых необычайных поэтов-фронтовиков советской эпохи. Человек, мечтавший превратить нашу страну в поэтическую столицу всего мира.
О биографии Виктора Аркадьевича Урина, известно не очень много.
Он родился 30 июня 1924 года, и с самых ранних лет ощущал себя поэтом,
После 8-го класса, Виктор Урин сбежал из родного Харькова, из благополучной семьи в «мир литературы».
Кроме поэзии его ничего не интересовало…
В 1942 году попал на фронт, в танковую бригаду, армии генерала Ивана Черняховского.
Именно эту армию поставили на остриё советского наступления, именно пехотинцам и танкистам генерала Ивана Черняховского предстояло первыми форсировать Днепр.
В ночном бою танк, в котором шёл в атаку Виктор Урин, подбили. Сам он получил тяжёлое ранение: до конца жизни его правая рука еле двигалась.
Многие, так запомнили Виктора Урина - элегантно несущим , перед собой, искалеченную руку.
Согнутую, навсегда в локте.
Ещё на фронте написал свои пророческие, знаменитые строки:
«Если осталась одна рука,
Жизнь хватают наверняка!»
После этого боя его комиссовали «подчистую» и в 1944 году Виктор Урин, которому ещё не было двадцати, приехал в Москву, исполнить мечту всей жизни – поступить в Литературный институт и стать «настоящим поэтом». Учился на семинаре поэта Ильи Сельвинского.
За заслуги в ратном труде, Виктор Урин получил медаль «За отвагу» и позднее, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945гг.».
Стихи он начал писать ещё до войны. И к своим двадцати уже вкусил поэтической славы. На фронте стала очень популярна его баллада «Лидка» - многие солдаты переписывали её, даже не зная имени автора.
Её сюжет оказался близок многим: предмет юношеской любви героя, вчерашняя школьница Лидка, попав на фронт, пошла по рукам.
Баллада начинается неподдельно искренне и печально – автор прощается со своим детским идеалом:
«Лидка».
Оборвалась нитка – не связать края.
До свиданья, Лидка, девочка моя!
Где-то и когда-то посреди зимы
Горячо и свято обещали мы:
Мол, любовь до гроба будет всё равно,
Потому что оба мы с тобой одно.
Помнишь Техноложку, школьный перерыв,
Зимнюю дорожку и крутой обрыв?
Голубые комья, сумрачный квартал,
Где тебя тайком я в губы целовал?
Там у снежной речки я обнял сильней
Худенькие плечики девочки своей.
Было, Лидка, было, а теперь – нема…
Всё позаносила новая зима.
Ах, какое дело! Юность пролетела,
Лидка, ты на фронте, там, где ты хотела…
Дни идут окопные, перестрелка, стычки…
Ходят расторопные девушки-медички.
Тащат, перевязывают, поят нас водой.
Что-то им рассказывает парень фронтовой.
Всюду страх и смелость, дым, штыки и каски.
Ах, как захотелось хоть немного ласки,
Чтоб к груди прильнули, чтоб обняться тут…
Пули – это пули, где-нибудь найдут.
Что ж тут церемонится! Сердце на бегу
Гонится и гонится – больше не могу.
…Ты стоишь, надевши свой
халат больничный,
Очень ослабевшая с ношей непривычной.
Ты ли это, ты ли с дочкой на руках?
Почему застыли искорки в глазах?
Почему останутся щёки без огня?
Почему на танцы не зовёшь меня?
Почему не ждала? Почему другой?
Неужели стала для меня чужой?
Я стою растерянно, не могу понять,
Лидия Сергеевна, девочкина мать.
Я стою, не знаю, как найти слова…
- Я ж не обвиняю, ты во всём права.
Может быть, сначала всё начнём с тобой?..
Лида отвечала: - Глупый ты какой…
То, что было в школе, вряд ли нам вернуть,
А сейчас – тем более, так что позабудь.
Вспоминать не надо зимнюю дорожку,
Как с тобою рядом шли мы в Техноложку,
И у снежной речки ты прижал сильней
Худенькие плечики девочки своей…
Было, Лидка, было, а теперь нема…
Всё позаносила новая зима.
Оборвалась нитка, не связать края…
До свиданья, Лидка, девочка моя.
*Техноложка – технологический институт – харьковский жаргон.
Поэма была популярна, коллизии, которую переживал герой «Лидки», переживалось множеством 19-летних юношей, из мирной жизни окунувшихся в ад войны.
Первый стихотворный сборник Виктор Урин выпустил сразу после войны – в 1946 году вышла тоненькая книжка «Весна победителей», которую подвергли нешуточному критическому разгрому.
Автора обвинили в формализме, обругали за грубость в стихах (а что ещё можно было ждать от раненого фронтовика!) и даже по каким-то причинам сравнивали с Хлебниковым, хотя ранние стихи Виктора Урина никакого отношения к Хлебникову не имели.
Сам Виктор Аркадьевич к этим нападкам относился с насмешкой и иронией.
Впрочем, вскоре ему стало не до смеха.
Во время очередной встречи с секретарём Союза писателей СССР Александра Фадеева генералиссимуса Сталина, потребовал от него жёстче разобраться с формалистическими выкрутасами некоторых молодых поэтов.
Александр Фадеев тут же потребовал предоставить ему издания молодых поэтов, и кто-то положил на стол сборник Виктора Урина.
Кара была мгновенной: Виктора Урина немедленно сослали в Волгоград, пригрозив не появляться в Москве, С 1948 года по 1968год, Виктор Урин жил и работал в Волгограде.
Женился на известной местной поэтессе – Маргарите Агашиной, знакомой по Литинституту, автора многих популярных песен: «А где мне взять такую песню», «Растёт в Волгограде берёзка», «Что было, то было», «Подари мне платок», «Солдату Сталинграда», «Скажи подруга» и множества других.
Она родила Виктору Урину двух детей, дочку Елену -1950 года и сына Виктора 1960 года, но как это часто бывает в союзе творческих людей, брак оказался недолговечным, детей, с малых лет, Маргарита Агашина воспитывала одна.
В 1956 году, Виктор Урин на собственной «Победе» отправился в пробег от Москвы до Владивостока, в поисках новых приключений.
Водителем он взял Александра Ломакина, водителя из таксопарка, взявшего полугодовой отпуск и кинооператора, студента операторского факультета ВГИК Игоря Тихомирова.
Водителя,на долгое путешествие,Виктор Урин нашёл методом пробы.На улицах Москвы он останавливал первое попавшееся такси и на вопрос водителя: "Куда ехать?" - говорил"На Владивосток"
17-ть человек водителей, посмеиваясь, как на очевидную шутку, отказались.
18-ый Александр Ломакин согласился.
В каждом городе он останавливался и посылал телеграммы в «Комсомольскую правду», восторженные просоветские заметки, вкрапливая в них только что сочинённые стихи.
«Комсомольская правда» публиковала эти заметки, и когда Виктор Урин вернулся в Москву из Владивостока (уже самолётом), через 179 дней, в редакции его ждал такой гонорар, которого хватило на вступление в кооператив по строительству квартиры.
В 1958 году Виктор Урин написал книгу о своём интересном путешествии: «179 дней в автомобиле. Москва – Владивосток». Книга пользовалась большим спросом, со стороны советских читателей.
Так Виктор Урин стал столичным жителем. Его охотно печатали и довольно часто, он выпускал свои новые книги.
Надо сказать, Виктора Урина отличали экстравагантные поступки в повседневной жизни, к примеру, он привёз орла в Москву и ходил с ним по улицам, развёл у себя в квартире костёр, дабы приготовить шашлыки и получил, за это нарушение 15 - суток ареста.
В начале 1970 годов о поэзии Виктора Урина хорошо отзывались.
В предисловии к его книге избранных стихотворений: «Гвоздика под ливнем» - 1970 года, вышедшей в издательстве «Художественная литература», его друг, поэт-фронтовик Михаил Луконин писал:
«…Главным достоинством стихов Виктора Урина всегда была и есть актуальность, злободневность в высоком смысле этого слова, сам он, по своему характеру, человек неукротимой энергии и неуёмной непоседливости».
Евгений Евтушенко, по праву, считал Виктора Урина своим наставником и учеником. И в антологии «Строфы века», написанные с добротой и пониманием, опубликовал три стихотворения Виктора Урина, в том числе и «Лидку».
В 1974 году у Виктора Урина родился сын, от жены Татьяны Лазаревой и поэта в тот момент самозабвенно создававшего свой Всемирный Союз поэтов, вдруг осенило пригласить в крёстные отцы новорождённому – президента Сенегала, поэта Леопольда Сенгора.
Татьяна, жена, не могла отговорить его от этой безумной затеи.
Виктор Аркадьевич без неё отправился оформлять свидетельство о рождении ребёнка, записав туда неслыханное имя Сенгор.
Татьяна всё поняла, увидев, как счастливый Виктор Урин вместе со свидетельством принёс большую куклу кудрявого негритёнка, которого сразу же сунул в кроватку к младенцу.
«Хорошее имя!.. Привыкнешь!.. – уговаривал жену Виктор Урин. К тому же Сенгор состоит из двух русских корней, можешь называть его Семёном или Егором!..».
Президенту Сенегала Виктор Урин послал телеграмму в несколько страниц, которую не хотели принимать на почте.
Он сообщал, что по нашей традиции у ребёнка должен быть крёстный отец, а потому русский поэт просит братского сенегальского поэта стать крёстным отцом ребёнку, названному в его честь.
«Сенгор не просто президент богатой африканской страны – он поэт, значит, способен на широкие жесты!» - говорил Виктор Аркадьевич.
Через несколько месяцев Виктора Урина пригласили в посольство Сенегала, где от имени президента вручили подарок для крестника – золотой браслет…
Информация дошла до Союза писателей СССР.
Поэта вызвали на ковёр, на заседание секретариата Союза писателей, и попросили объяснить, что это значит.
Виктор Аркадьевич объяснил, что он задумал Всемирный Союз поэтов.
Это же здорово, единство всех пишущих стихи на земном шаре! Поэзия обнимает собой весь земной шар: мир, дружба, даже братство по перу!
Литературные чиновники, однако, с предложениями не согласились.
И тогда Виктор Урин предъявил главный аргумент.
Он достал из кармана и продемонстрировал секретарям красивый конверт, из которого вынул письмо, написанное не по-русски, а на французском языке.
Это было письмо от президента Сенегала - Леопольда Сенгора.
Сенгор стал первым поэтом, занявшим пост президента не только в этой африканской стране, но, пожалуй, вообще в мировой истории.
Виктор Урин написал Сенгору, предложив ему стать вице-президентом будущего Всемирного Союза поэтов (на должность президента, Виктор Аркадьевич без лишней скромности предложил себя…)
Президент Сенгор согласился, прислал советскому поэту восторженное письмо на официальном бланке президента Сенегала.
Поэт-президент приглашал своего собрата по перу в Сенегал и пообещал, что ему как президенту Всемирного Союза поэтов будет предоставлена соответствующая ему рангу резиденция.
Когда Виктор Урин закончил читать письмо, секретари обомлели.
Все находились в шоке.
Никто не знал, как на это следует реагировать. В итоге главный секретарь Георгий Марков ушёл в свой кабинет «посоветоваться».
С кем он советовался, осталось неизвестным, но когда Марков вернулся, он предложил исключить Виктора Урина из Союза писателей за международную провокацию.
Всё было решено за 5-ть минут.
Спустя неделю Виктор Урин перестал быть членом Союза писателей, что по тем временам означало для советского поэта творческую смерть.
Его стихи отныне не публиковались, книги вычёркивались из издательских планов.
Такого поэта, как Виктор Урин, в Советском Союзе больше как бы ни было.
И, тем не менее, Виктор Урин был!
Когда президент Сенегала Сенгор узнал о том, к каким последствиям привело его собрата по творчеству желание создать Всемирный Союз поэтов, он немедленно предложил Виктору Урину политическое убежище в Сенегале.
Виктор Урин решил бороться.
Он поменял свою квартиру на квартиру на площади Свободы в Москве, широко оповестил иностранных корреспондентов, что в этом поступке есть политический подтекст – свободный поэт должен жить именно на площади Свободы.
Он подал заявление о выезде в Сенегал.
Наконец, он назвал своего сына Сенгором – в честь сенегальского поэта-президента.
Ну а настоящий президент Сенгор официально обратился к Леониду Ильичу Брежневу с просьбой отпустить поэта Виктора Урина на свободу, и тот, говорят, был очень удивлён: за всё время советской власти Виктор Урин оказался первым советским гражданином, попросившим политического убежища в Африке.
Леонид Брежнев подумал и махнул рукой: «Пусть едет!».
В любом случае, после обращения президента Сенегала, братской страны, ставшей на путь строительства социализма, советские власти не могли препятствовать выезду, и вскоре Виктор Урин, не состоявшийся президент Всемирного Союза поэтов, покинул Советский Союз.
Он действительно уехал в Сенегал, и президент этой страны Леопольд Сенгор стал официальным крёстным отцом Сенгора Урина, ежегодно присылал своему крестнику ценные подарки ко дню рождения, на московский адрес.
В 1980 году Леопольд Сенгор ушёл в отставку ( он отработал на президентском посту пять сроков подряд, с 1960 по 1980 год и стал первым африканцем, удостоенным звания академика Французской академии, в Париже его именем назван один из мостов.
Леопольд Сенгор (1906-2001) сенегальский поэт, учёный, политический деятель.
Учился в парижском колледже и в университете Сорбонны. Получил образование по классической философии и французской лингвистике,
Участник - Второй мировой войны. Был в немецком плену, с 1940 по 1942 год, едва избежав расстрела.
Депутат Национального собрания Франции с 1946 года по 1959 год.
В 1976 году Виктор Урин уехал в Сенегал, после чего в 1977 году перебрался в США и жил в Нью-Йорке.
Его сын Сенгор, судя по его аккаунту в Фейсбуке, сегодня живёт в Москве, у него две дочери, и к поэзии он отношения не имеет.
Поэзии Виктора Урина была свойственна и патриотичная тема и любовь к Родине, влюблённость в своё дело, в жизнь, в друзей, в женщину.
Очень характерное для творчества Виктора Урина, его стихотворение «Я был комсоргом роты автоматчиков», напечатанная в журнале «Юность» №5 за 1970 год.
«Я был комсоргом роты автоматчиков».
Я был комсоргом роты автоматчиков,
тогда мне было восемнадцать лет,
«нолёвкою» остриженные мальчики
входили в комсомольский комитет.
И не в ладу с отставшими обозами,
голодные, мы спали у Днепра.
Форсировали. Пробегали. Ползали.
Выкрикивали хриплое - «Ура!»
Я помню, как противогаз выбрасывал
(пожалуй, я был прав, в конце концов).
А в пыльной сумке меж страниц Некрасова
лежали заявленья то бойцов.
Писали карандашными огрызками:
прошу принять… мол Родина зовёт…
Прожектора настойчивые рыскали:
Под утро предвещая артналёт.
И каждый рыл по собственному норову
Ячейку, чтоб удобнее залечь.
Отцовские ячейки! Вы по-новому
Входили на поверку в нашу речь.
Забуду ли, как жили мы с ребятами,
когда, единогласные во всём,
вели мы протоколы автоматами,
поддерживали мнение огнём!
И были взносы ранами оплачены,
И наскоро лечились мы в лесу…
Я был комсоргом роты автоматчиков
И эту должность до смерти несу.
Увы, своей экстравагантной личностью Виктор Урин как бы загораживал, заслонял собственные стихи, тонкого лирика, автора незабываемых фронтовых стихотворений.
P.S.
В статье Надин Лиллиан Глинской в еженедельнике "Форум",
2017 год, США, автор вспоминает впечатление от встречи в Нью-Йорке с Виктором Уриным, на заседании местного музея им. Пушкина.
Заседание было приурочено к 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина, в 1999 году, с объявлением лауреатов конкурса.
В состав жюри входил приглашённый Евгений Евтушенко.
Объявили результаты конкурса, и публика поприветствовала лауреатов.
Потом Евгений Евтушенко под аплодисменты зала начал читать свои стихи.
И в это время сквозь растворённую дверь упругой походкой старого, умудрённого тигра, величественно прошествовал к сцене Виктор Урин, обвешанный музыкальной аппаратурой, в добротной, кожаной куртке и сапожках.
Виктор Аркадьевич всегда был человеком «пиара», любил производить ошеломляющее впечатление и ценил славу.
Виктор Урин нежно, по-дружески облобызался с Евгением Евтушенко и попросил разрешения выступить.
Разумеется, Евгений Александрович не мог отказать в просьбе своему наставнику.
Виктор Аркадьевич включил музыкальное сопровождение и начал читать, своё стихотворение.
Откуда, в его весьма тщедушном теле мог взяться такой громогласный, рокочущий, хорошо поставленный канторский голос?
С первых слов, в зале воцарилась полная тишина, даже стулья перестали скрипеть. А со сцены, плывя над головами растворяясь в звенящем воздухе, как звуки набата, звучали проникновенные строки:
«МИСТИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА».
О чудных мгновениях любви.
В 1879 году похоронная процессия Анны Керн повстречалась с памятником Пушкина, который ввозили в Москву через Тверские ворота.
Один из самых дивных дней России
Похож был на мистический озноб, -
Скульптуру Пушкина в Москву ввозили
И в тот же час – навстречу – чей-то гроб.
И мертвенно, из каменной дремоты,
От содрогания впадая в крен,
Увидев гроб, промолвил Пушкин:
«Кто ты?»
И донеслось в ответ:
«Я – Анна Керн,
Я – тайна из твоих стихов и писем…»
И Пушкин вскрикнул:
«Прелесть! Божество!
Мне кажется, я до сих пор зависим
От жаркого дыханья твоего…»
О, гармоничность тел, и душ, и сердца!
Вы не умрёте, если так близки
Под шёпот пленительного секса
Признанье: «Умираю от тоски…»
И Анна молвила у постамента:
«Столетье за столетьем – не предел,
Прости меня за то, что постарела,
Но, слава Богу, ты помолодел».
Пусть миру до бессмертья мало дела,
Но как бы не был тлением пленён,
Да будет Пушкин,
Вечно молодея,
Для всех земель, религий и племён.
Да будет Пушкин наш
На перевалах
В хребтах веков у каждого костра,
Как пятиконтинентный запевала
Всемирных песен Братства и Добра!
Отпетая роднёй религиозной,
Оплаканная искрами дождя,
Простилась Анна с пушкинскою бронзой,
Из жизни Пушкина не уходя.
И продолжались чудные мгновенья,
И плыли сквозь народные мечты
ОНА –
Как мимолётное виденье
И ОН
Как гений чистой красоты.
И вечно будут выситься из гроба,
Из бронзы – тот мистический модерн,
Где, как ЛЮБОВЬ, они бессмертны оба:
Бог Пушкин и Богиня Анна Керн.
***
Виктор Аркадьевич кончил читать стихотворение, В зале творилось что-то невообразимое. У многих людей текли слёзы.
А на сцене стоял, кланяясь публике, настоящий мастер, и седые кудри, как нимб обрамляли его лицо.
Я подошла прямо к Виктору Урину, пишет Надин Лиллиан Глинская, и на весь зал сказала:
-«Виктор Аркадьевич, Вы – гениальный поэт!»
И бурные овации подтвердили правоту моих слов. Далее автор статьи пишет:
«Виктор Аркадьевич был добрым, нежным и очень ранимым человеком. Говорят, что в Москве, получая гонорары за свои книги стихов, поэт тратил, деньги не считая, и всегда помогал друзьям в беде или нужде.
Оказавшись в эмиграции, он потерял своего читателя, но никогда не жаловался на свою жизнь, а всегда говорил, что он совершенно здоров, счастлив и будет жить до 100 лет».
Наведывался Виктор Урин, в 2002году, в Москву, наряженный в сомбреро и ковбойские сапоги с высокими каблуками, он сидел, за столиком, в ресторане Центрального Дома литераторов, в полном одиночестве, никто не подходил, не подсаживался к нему.
В тот приезд как рассказывает дочь Елена Агашина, он побывал и в Волгограде, на могиле своей первой жены Маргариты Агашиной(1924-1999),надеялся увидеться с сыном Виктором, но тот не захотел встречаться с отцом.
О причинах своего отъезда из страны Виктор Урин признавался, что всё могло сложиться иначе, он говорил:
«Скажу откровенно, я хотел помириться. Я ждал, что те, кто меня обидел, сделают в мою сторону добрые шаги.
Но они молчали».
О жизни на окраине Бруклина, где-то в Кони Айленд, бывший фронтовик Виктор Урин, для которого 9-мая навсегда оставалось святым днём, русский поэт по слову и духу нечаянно обронит глубоко запрятанную сокровенную тоску:
«Для меня Кони Айленд,как для Владимира Солоухина Алепино или для Виктора Астафьева Овсянка…»
В Америке Виктор Урин прожил 27 лет, до конца своих дней.
Теперь, когда уже нет Виктора Урина, на этой земле, он скончался 30 августа 2004 года, прожив 80 лет и два месяца, хотя планировал прожить до 100. Когда у него спрашивали, в чём суть его теории, Виктор Аркадьевич отвечал:
«Главное в том, чтобы всё время находиться в состоянии влюблённости: в своё дело, в жизнь, в друзей, в женщину».
Его прах одинокого странника покоится на острове, на южной оконечности Манхэттена, в Атлантическом океане, на кладбище Mount Richtond, где Еврейское общество бесплатного погребения хоронит бедных евреев, у которых нет денег заплатить за собственные похороны и нет родственников ,желающих это сделать.
Невольно вспоминаются ранние стихи поэта, которые сегодня звучат как памятник утраченным иллюзиям:
«И вот однажды
Зарыдает смех,
А слёзы засмеются
Почему-то,
Огонь окаменеет,
Вспыхнет снег,
И канет год быстрее,
Чем минута».
***
В Британской энциклопедии сказано, что Виктор Аркадьевич Урин – выдающийся лирик ХХ века.