Над уютною скамейкой у Людмилы под окном,
Длиннокудрая береза кружит в танце под дождем.
Заплела в свои косицы прядки с желтою листвой
И кокетничает с кленом, и милуется со мной.
Покружусь с березой в танце, мимо счастья не пройти,
Заревнует клен к кокетке, ему луг не перейти.
И разбрызгивая лужи, спляшем с милой гопака,
Может хоть от этих танцев разбегутся облака?
И от желтых лент в прическе закружится голова,
Оброню красотке в ушко тайно пьяные слова,
Если вдруг объятья станут много жарче и сильней,
Значит танец мне удался и она меня пьяней!
Во хмелю границы меркнут, я в березовой любви
Утонул и растворился и меня ты не зови,
Не откликнусь я на имя, не услышу голос твой,
Я теперь влюблен в березу, и не дружен с головой.
На скамеечку присяду, только некого обнять,
И закру;жатся в сознаньи наши встречи и опять
Проклятущее сознанье с моей памятью тишком,
Поведут меня к забытым дебрям юности пешком!
То к почтовому крылечку под гитарный перебор,
То к крылечку возле клуба под частушечный задор.
Отошлют к реке на омут, иль в черничник заведут,
Окаянному поэту жить спокойно не дают!
Зря заигрывал с березой, восхищался, танцевал,
Помню, как на той скамейке, я другую целовал.
А напротив из окошка, занавеску приоткрыв,
Все подглядывала бабка, от соблазна рот раскрыв.
И гуляли до рассвета по деревне взад – вперед,
На крылечке у Бойчихи мерзли ночи напролет.
И березовые танцы были мне тогда не впрок,
До седых волос, казалось, будет бесконечным срок!