Впервые Петр Европу с посольством посетил,
Почувствовал он там несоответствие манер
И общества большого Царь поначалу избегал,
Не знал он даже, для чего нужна ему салфетка.
Жить в Англии хотел он прямо у верфей
И дом в Дептфорде сняло правительство ему,
Два с лишним месяца прожил он там с людьми.
Пришли хозяева и ужаснулись после их отъезда,
Разрушено все было, в спальнях содран шелк,
Кровать из палисандра, зачем-то, разломали,
Каминные щипцы изогнуты и перекручены не раз,
Показывал на них всем свою силу Петр.
Прекрасные картины все перепачканы,
Газон в саду, как будто бы, кротом изрыт,
Здесь куролесила петровская ватага…
Пили, посуду били, чтоб долго помнили здесь их!
Петр безобразничал и увлеченно работал сам на верфи
И очень быстро впитывал в себя культуру.
Епископ в письмах из Испании писал о нем,
Что обладает Царь манерами и деликатностью,
Но, почему-то, большого общества не любит он.
Лет через двадцать вновь приехал в Европу Петр
И, все еще, считаться с обществом он не хотел,
Хоть нормы знал и соблюдать умел их Царь,
Но, как и прежде, срывался часто он в загул.
Считали все, нужны Петру лишь корабли,
Изобретенья всякие, да техника еще,
А он давно приобретать картины стал,
Закуплено их сотни для него уже.
Петр сделает свой Петербург прекрасным,
Он зодчих приглашает и разных мастеров,
Нигде еще не собиралось столько талантов разом,
Шлютер, Леблон, Трезини и Растрелли,
Увлек их грандиозностью размаха Петр.
Нужна была Царю повсюду красота,
Он строит Летний сад, Марли и Эрмитаж
И очень им любимый Монплезир.
Любил Царь посидеть там на террасе,
Что может быть прекраснее закатов,
Он в спальне засыпал под плеск бегущих волн.
Петр строит красоту, там, где болота были,
И не допустит в Петергофе у себя бесчинств,
И в Монплезире правила уже есть для гостей,
Никто не ляжет больше в сапогах в постель…