почитатели дровосеков стерлись
об металл, они просекли
слезу отпечатка, зачаток дилижанса.
что-то квасится в зигзагах,
пропеллер прочитывает информацию
внутри перхоти стаканов.
меньжуется квадроскоп трусов,
и пила чеканит масштабы подвигов,
приседая сквозь деньги,
сквозь припадки алюминиевых
растворов.
жалость кочует средь времен,
маты округляются, валетные.
скачет обморок аптеки,
помидор вытягивает
акцент из унитаза парохода.
здесь тьма, здесь развитие
снопов и квазирегистров.
палач плачет, он иском.
рой могилу роет, испепеляет
ушат автобусов внутри
древесных танцев.
чур скачет, привязанный
манипуляцией,
укол визжит, напичканный
трансформацией зеркал.
колючая калька гадит
каламбурами пистонов,
кариатидами магазинов.
ватман лепит палку к левым причитаниям
осмоса, вахтер кибитку возлагает на почву,
исторгнутую из песни молчания.
казнятся в армии, палец уничтожает катастрофы,
чай валит из ведра, из ротовых яиц,
из набедренных голов,
из внутривенных гипоталамусов.
разница превращает, она расточается
привратником децибела,
миксер пашет лопастями света.
кренится наличие соков дряни,
паника увековечивает напасти
пасты, тружеников роста и погибели.
стоит что-то, что-то падает без меры,
без ума.