К Сергею Есенину
1
Трудно было остаться поэтом
С нежной лаской в родную Рязань.
И услышанным быть под запретом
"От Москвы по Парижскую рвань"
Только критики желчно скулили:
"Это надо же: груди берез"
И зачем-то рязанской кобыле
Заглянуть норовили под хвост.
Только он под неласковом небом,
В гуле Рынка "Банан и кокос"
Сердцем слышал усохшие вербы
И тележную песню колес.
А случилось, не скрипнув калиткой,
Смело вышел в хохочущий сброд
С понимающей горькой улыбкой
И неслышно ушел на восход.
2
Увидеть Русь, железную, без сошки,
Мечтал кудрявый влюбчивый поэт,
Чтоб было вдоволь хлеба и картошки,
Чтоб Русь его была бела, как цвет.
Но повезло поэту не увидеть
Век дьявольских космических ракет
И мужика рязанского в обиде,
Ведь хлеба раньше не было и нет.
Вокруг асфальт. Свистят автомобили,
Воняет аммиаком и углем,
Что даже клёны уши опустили
И загрустили шибко о былом.
Уж не пройтись походкой хулиганской
Под голубой соломой проводов
И не найти от лошади рязанской
Потерянных заржавленных подков.
Еще дымит под обновленной сенью
Реактор атомный, как в сатанинском сне.
Напрасно ты спешил, Сергей Есенин,
В наш черный век на розовом коне.
3
Как и ты живу звеняще.
Люди шепчутся вокруг:
"Славный малый, но пропащий -
Отбивается от рук"
"Но на склоне наших лет"
Все сильней слабеют ноги,
Волоча полускелет
По накатанной дороге.
"Не вернусь я в отчий дом"
Радость жизни для бродяги -
Расплескать её... Потом
Умереть в сыром овраге.
Ведь и сам я с давних пор
Замечал не раз в природе -
Даже пес покинув двор,
Издыхать в овраг уходит.
Не с тобой ли мы, Серега,
Запиваясь запевались
И не разу по дорогам
На этапах не встречались.
Оба мы не терпим суши,
Любим жизнь, как спирт из фляжки.
Брезжат светом наши души -
Не порочные монашки.
Потому ль под свист осенний
Никому еще за грош
Ни Казанцев, ни Есенин
Не вонзали в горло нож.
Сколько нам с тобой, Серега,
Спирта крепкого, как жизнь,
Уготовано от Бога:
Пей, поэт, не захлебнись.
Осушу я скоро фляжку,
И придет жених Христос
Нарядить мою монашку
В платье брачное из звезд.
А пока есть спирт во фляжке,
Еще шея не в петле
И в смирительной рубашке
Тело бьётся на земле.
Для одних ментов приметный,
Без друзей и без подруг,
Я иду, как ты бессмертный,
И жалею всех вокруг.