(Мемуары в стихах)
Расти Героев всем на славу –
Посёлок Рудничный*1, виват!
На знамени орёл двуглавый
В беспамятстве не виноват.
О, школа наша, двадцать первая –
Ты будешь здесь в веках стоять.
Клинок Шихана*2 - стража верного
В горУ вонзён по рукоять.
ДИКТОР ШКОЛЬНОГО РАДИО
А мы порой не знали сами
В какие нам садиться сани.
Сопротивлялся я упорно
Тому, что свыше всем дано.
По Пастернаку же зазорно
Быть знаменитым! Лучше дно?!
В России чердаков не счесть,
Где всласть пылятся ум и честь.
Так ученик, Горелый*3 Саша,
Считал, что слава – это сажа.
Но в «Школьном радио» редактор…,
И диктором он всё же стал.
Учителей задорный фактор
Поднял его на пьедестал.
И понял он спустя полвека:
Тот труд рождал в нём Человека.
Проникшись сложностью задач,
В одной из первых передач
Он рассказал про земляка,
Который был артиллеристом.
И речь его текла легка,
Как первозданный снег искриста:
«Крестьяне Русь не раз спасали,
Борясь с врагом не за медали.
Учился в нашей школе Лаптев.
Бывало: дед его плёл лапти.
Григорий стал артиллеристом –
Героем в финскую войну.
Был крепким, хоть и неказистым.
Прославил школу и страну».
Та пушка Лаптева теперь
У школы украшает сквер.
То вам не интернета фейки.
Там на Карельском перешейке
Враги весь выбили расчёт.
Григорий бил один из пушки,
Убитым, потерявши счёт,
Расстреливая у опушки.
Как будто пушка – револьвер,
А он – могучий Гулливер.
ФАКЕЛЬНОЕ ШЕСТВИЕ
Шёл двадцать пятый год Победы,
Уж мы, юнцы не знали беды.
Неразговорчив был отец,
Фронтовики другие тоже.
Не нас косил жестокий жнец,
Унынье юношей не гложет.
А жизнь порой такая штука:
Коль рак не свиснет – близорука.
Немногим взрослым удаётся
Открыть в сердца детей воротца.
Так с факелом первопроходцы
Шли, верно, чувства затая….
Крестилась бабка у колодца
Вечор у горного ручья.
Добавив бабке белый волос,
Вдоль улиц полз «светящий полоз».
А впереди колонны этой,
Мерцавшим озарённый светом,
Несли портрет Героя школы,
Он словно бы вокруг смотрел:
Кусты во тьме у дома голы,
Здесь бегал он, лихой, пострел….
За павших мыслил я в волненье,
Колонны чуя единенье.
В Москве зажгли в мгновенье это
Все светофоры красным светом.
Как память павшим. На минуту.
И загудели враз машины,
В душе живых рождая смуту
Как крик погибших всех невинно.
Живым о павших ценна память,
Почти их, как бы не был занят!
***
Провёл искусно шествие Галеев.
Он знал: единство цели крепче клея.
Урок «Истории» вёл Томас в школе.
И отвергал мирскую суету.
На фото в доме, словно в ореоле,
Героя чтили все в его роду.
Так часто предки вдохновляют нас,
Из окон прошлого не сводят глаз.
ОПЕРЕЖАВШАЯ ВРЕМЯ
А мы тогда не лезли людям в душу.
Чтоб их покой случайно не нарушить.
Хочу поведать всё ж о Большаковой –
Директоре, оригинальном, школы:
Слыла в поступках непривычно новой
Строга, неординарна на приколы:
Учила танцевать лихих подростков,
За шалости лишая их подмостков.
Директор наш опережала время –
Нелёгкое для человека бремя.
– Алеша! Завтра танцы пропускаешь! –
Твердила так директор пацану. –
Пока ты поведенье не исправишь,
Пятёрочку получишь не одну.
Учителя гадали: от болезни ль?
Стал Леша за неделю всех любезней!
Вначале не любил я школьный хор,
Наигранный в нём, чудился, задор.
А Большакова школьный хор вела,
Умело нас, расставив по местам.
Как оказалось – песнь во мне жила,
На уши не «ступал слонопотам».
Жена смеётся – я во сне пою,
(На школьной сцене, снится мне, стою)
Концерты. Клуб. Ученики – артисты.
На удивление всем нам речисты.
И в том заслуга снова Большаковой.
За братом Герой гордо наблюдал:
Играл на сцене он умело словом:
Корчагину в кино бы фору дал.
Как, оказалось, все в душе артисты,
Игра нам помогла прожить искристо.
Зачем для сельской школы мастерские?!
Станок токарный видел я впервые.
И снова здесь заслуга Большаковой.
Точили мы из дерева фигурки,
В тисках сгибали петли как подковы.
Коньки острили, что звались «снегурки».
Ведь существует « Маугли-закон»:
«Смогёшь» лишь то, чем с детства заряжён!
А в нашей школе не было спортзала.
– Он будет здесь! – Директор указала.
И подключила к делу мужиков.
Построен был бревенчатый спортзал,
С наличием канатов, турников…
Нас восхищал его огромный зал.
Приходят мысли на исходе века:
Могущество – в упорстве человека!
Не всех изобразит «мой объектив» –
Она сплотила дружный коллектив:
Учителей со всей большой страны:
Из Киева, Свердловска, Краснодара…
А знания питомцев столь прочны,
Что половина в вузы поступала.
Знатна Россия – тучными полями,
И уникальными учителями!
И вот итог: дан орден «Знак Почёта» –
За доблесть, ум, и высоту полёта,
Вручён одной из первой Большаковой,
(Учителям его давали редко).
Как талисман удачи, чтоб по-новой
Нести свет знаний поселковым деткам.
Как говорится: люд предполагает,
А Бог театром сим располагает!
Пред совестью всегда держать ответ,
Хоть виноват ты в ДТП, иль нет.
Автобус ночью въехал в трубовоз,
Прошила плеть, со спящими, салон.
Марию Александровну он вёз.
Погибли все, нижайший им поклон.
А Бог и дьявол – не одно ль лицо? –
Коль в рай сквозь ад ведёт одно крыльцо!
В "инете" пишут, что живых осталось много!
Встарь новости несла в хвосте сорока.
Какой же всё же был шофёр простак,
Чтоб трубовоз поставить так -
На тракте двухполосном без огней -
Ведь явная ловушка для людей!
Фамилию никто не помнит "трубовоза" -
И говорят: он жертвой пал психоза.
ГРОМАДОЙ ПОДАВЛЯЯ ВСЕХ
Прекрасный завуч в школе был Астафьев,
Все слухи, кривотолки вы отставьте.
Музей при школе создал он толковый
В декрете Большакову замещал.
Затем директор – вместо Большаковой.
Он душу в людях тонко ощущал.
А диктором я тоже стал при нём,
Впервые в микрофон сказал: «Приём»!
Он шёл, громадой подавляя всех.
В делах ему сопутствовал успех.
Сумел он кадры школы сохранить,
Когда в России опустилась мгла,
Но не прервалась поколений нить,
Хоть жизнь со смертью – вечная игра.
Благодаря ему мы все теперь,
У школы в феврале откроем дверь.
Прибудет сын его с женой из Сочи,
И станем школу вспоминать до ночи:
Как Виктор Николаевич в поход водил,
Костёр всегда одною спичкой разводил.
Играл в спортзале с нами в волейбол,
Турнир РАЙОННЫЙ лыжный проводил –
Лет десять, как ушёл, превозмогая боль,
В мир лучший, хладнокровно как король.
ЧАРУЮЩИЙ БЛЕСК МИНЕРАЛОВ
Вела урок искусно Алевтина,
Развеяв вмиг учебной скуки тину.
Я в Плаксину влюбился Алевтину,
Следил за ней тайком, и с восхищеньем,
Искал и находил подчас причину,
Чтоб выступить с особым сообщеньем.
Не я один такой – Садырин Вова.
Он понимал её, она его с полслова.
Опять отвлёкся я на обобщенья,
Что порождают в голове броженье.
У Плаксиной хватало теплоты.
И в свой предмет она влюбляла многих.
И люди распрямлялись как цветы.
Из школы – пять «географов» в итоге.
Садырин – институт окончил с доблестью,
Он был – МИНИСТР НАУКИ нашей области!
По паспорту Плаксину звали Алиса –
Неведомый нам тот театр за кулисой!
Но с именем тем уже в школе двенадцать
За множество новшеств и блеск номинаций
Она заработала грант Президента
(Одна из немногих тогда претендентов).
Она чудеса описала Урала
В пособие школьном – как блеск минерала.
ИНАЧЕ ГЛАГОЛЯТ ТЕПЕРЬ РУДОКОПЫ
Однажды явился к нам в школу писатель –
О счастье рабочих – уральский мечтатель:
Зовут Александр, по фамилии Шмаков,
И повесть принёс, что назвал «Азиат» –
В ней жизнь рудокопов – всё честно, без лака:
Что горный смотритель прослыл – бесноват;
О том, как «шматы»*4 прозябали в посёлке,
Что их надзиратели «грызли как волки».
Про рудник Успенский вещал, про Шихан –
Скалу, как застывший во сне истукан.
Как возле Шихана шли сходки рабочих,
А был предводитель у них Мишинёв.
Написано умно, как видишь воочию –
Учителя школы «шматовских» краёв.
Когда его вызвал жандармов глава –
Герасим ушёл в град с названьем – Уфа.
*****
Полвека прошло, и шматы-рудокопы
Гуторят «теперя»: – Ан, нету работы!!
ИВАН БАЯНЫЧ
Иван Константинович с «другом баяном»
Солировал хору у нас постоянно.
Коль утром по радио песнь прозвучала,
То вечером школа её распевала.
Он – «песен паромщик», стоял у причала,
Так в армии первым слывёт запевала.
И надо сказать, что занятия пеньем,
Всегда поднимало у нас настроенье.
Однажды мы спели: «Дубинушка ухнем…»!
Что сыпалась известь в столовой на кухне.
В наш класс прибежал, запыхавшись, Астафьев.
Наверно решил, что случилась беда.
Сурово изрёк: – Вы, ребята, оставьте!
Не пойте так громко, прошу, никогда.
Ты больше, «Баяныч», её не играй,
Задор же, ты вишь, хлобыстнул через край!
Когда называли Баяныч его,
Иван улыбался в ответ широко.
Кумиром он после концертов ходил.
Концерт в нашем клубе событием был.
Баяныча возраст – баян молодил.
Азартно он пел, исполнял что есть сил.
В душе если грустно, в карманах же пусто,
Спасает подчас только сила искусства.
СПОРТИВНЫЙ ГУРУ
Восьмилеткой когда-то была наша школа,
А «шматы» пили квас, не слыхали про «Колу».
Жил в посёлке тогда – мальчик Леня Климанов,
«Пешкодралом» ходил каждый день на Бакал,
Где Шихан точно идол торчал из тумана.
Десять классов окончил, как и желал.
Хоть, казалось, что ладил дела он неспешно,
Выходило же всё в результате успешно.
После службы вернулся в посёлок сержантом,
И Астафьева выбрал не зря консультантом:
– Я хотел физруком поработать у Вас,
Помогу я достроить для школы спортзал!
И Астафьев согласие дал, весь светясь,
Своё слово «Сержант» о спортзале сдержал.
Нет надёжнее в мире советских парней –
Наша армия прежде была всех сильней.
Леонид же Климанов – спортивный Гуру,
Муштровал как армейцев нас в зной, и пургу.
Но был добр как отец, понимал нас всегда –
Оттого добивались спортивных успехов:
На турнирах районных – побед череда –
В городских эстафетах – уроков тех эхо.
***
На приз газеты «Саткинский рабочий»
Мы стали первыми, так, между прочим!
ВИТАМИНЫ РОСТА
А школа имела садовый участок,
На нём увлечённо трудились мы часто.
Тамара Климанова, как агроном
Сплотила ребят на посадку картошки,
И то, что не мог предложить гастроном,
Но что подходило б для школьной окрошки.
Тамара Ивановна души лечила –
В растения вкладывать чувства учила.
Её «витаминам души» благодарны!
Что выросли, всё ж, далеко не бездарны.
Не слышали даже, что есть аллергия,
Тамаре Ивановне – низкий поклон,
Что зрила комедию в драматургии,
Учила болезням нас ставить заслон –
Детей мы взрастили и внуков здоровых.
Толк вышел, казалось, из нас бестолковых!
Прекрасный ботаник, зоолог отличный,
Терпеть не желала людишек двуличных.
Остра на язык, но всегда справедлива.
Как местная, знала шматовскую речь,
Умела журить неуёмных красиво:
– Твой шабер, духанька*5, не стоит и свеч!
На танцах из клуба шальных выгоняла.
Троих сыновей как орлов воспитала….
Случалось, однако, наскучат уроки –
Спокойные дети трещат как сороки.
– Садырин! Ты снова болтаешь с Вадимом,
Вот выведу вон вас под белые ручки! –
Вадим притворился в мгновение мимом:
И принялся пальцем чертить вместо ручки.
Вадим в тот момент стал немного смешон,
Зато в КВНщики был приглашён.
ВОДА - ЭТО ЖИЗНЬ
Вадим Евтушенко геологом стал,
Характер – броне бы подобный металл.
Он воду как в сказке в садах находил –
Вода ж после солнца – второй элемент.
– Вода – это жизнь! – Всякий раз он твердил. –
Для здания жизни вода как цемент….
Геологов сын был Вадим Евтушенко –
Имел высочайшую самооценку,
Носил он учебники все каждый день,
Душа нараспашку, берет набекрень.
А «фотик» имел он «крутой» – «зеркала»,
Снимал всё подряд, даже майских жуков –
(Весна ж за окошками школы цвела).
Буфетных любителем слыл пирожков….
Ах, да: ещё классно играл в КВН,
Как будто и не было цензорских стен.
Геологов сын – Евтушенко Вадим –
Умел различать огонёк и сквозь дым.
Собрал на учителей он «компромат» –
На тех педагогов, «утюживших» класс:
– Ты что – обезьяна? Дундук и лохмат;
– Молчи, троглодит, что вчера сорвалась….
Блокноты свои педагогам дарил
На вечере выпуска, чем всех взбодрил.
Любил постоять на крыльце в переменку –
Герой-одноклассник Вадим Евтушенко.
Бесстрашно подрался с самим Голинком,
Что в нашем посёлке прослыл хулиганом,
С тем школьником биться устал и профком:
Бродил тот в Катавке с ружьём полупьяный.
Как странно порой: чуять вакуум власти!
И только Вадим всех нас спас от напасти.
Так жил наш земляк – Евтушенко Вадим,
Во всех ситуациях непобедим….
Лет семь как пришла к нему «бабка с косой»,
Велела тотчас собираться в дорогу.
А снег за окном, словно дождик косой,
Меж тучами свет, что, наверно, вёл к Богу.
Покинул наш мир Евтушенко Вадим,
Минутой молчания память почтим.
БОЛЬЮ ПАМЯТЬ ОТЗОВЁТСЯ
Сердечко зажали вдруг «щупальца спрута» –
Упала у школьной доски навзничь Люда.
Так Братчикова ужаснула нас смертью.
А кто тут виновен? Пусть Бог и рассудит.
О, будьте же люди к себе милосердны:
Незнанье учитель так строго не судит!
И Пушкин простейшего счёта не знал,
А если б предмет тот его доконал?!
***
Макаровой Вали безвестна кончина,
Всех звали попроще, её – Валентина….
Ушёл в мир иной и Серёжка Рябухин –
Он был весельчак, на лице «конопушки».
А Вася Хованов – был наш Винни-Пух,
Играл на гитаре, мурлыкал: частушки….
Не счесть нам, покинувших бренный сей мир –
Так Солнце – диск Лунный собою б затмил!
Их души унёс невесомый эфир –
Как в горестных пьесах, что создал Шекспир.
С Горелым за партой учился Равиль,
И Сафин жил, словно горел в нём фитиль,
Но искренно Саша давал всем советы –
Вдвоём они ладили ловко макеты.
Случается: сходятся разные люди –
Сказание о запасном парашюте.
С Пикаловым Геной – общался я мало –
Фамилия в сводках спортивных звучала.
Сестру его младшую звали – Светлана –
Директором школы здесь стала, в посёлке.
Как братец – упорна, добра и желанна,
Трудилась как в улье, жужжащая, пчёлка….
А он приезжал перед смертью в посёлок,
Жаль, путь его жизненный длился недолог.
Покинула мир, так дела не уладя,
И сверстница классная – Гулина Надя.
Бессильна была тех времён медицина –
Ушла Березовская вдруг Валентина.
Помянем Авдосеву мы Валентину –
Скорбим: невозвратна, печальна кончина….
Всем светлая память, кто вдруг замолчал,
Кто в небе обрёл постоянный причал!
Жизнь продолжается
Класс соберётся могучею группой,
Словно актеры – давнишнею труппой.
С грустью весёлой припомним мы юность –
Шум переменок и их многолюдность,
«Правду неправды времён недосыпа».
Скажем в тот час педагогам: «Спа-си-бо!» –
Мы благодарны своим педагогам,
Что обучили нас верным дорогам!
Школа дала нам фундамент сверхпрочный.
(Верю: все в детских грехах непорочны).
Клад внеземной мы как будто достали –
Мудрые мысли мы в школе впитали.
Самому главному нас обучили:
(Правды уроки немного горчили)
Чтоб человек человеку был другом –
Жизнь озарялась чтоб «Солнечным кругом».
***
Забросил гитару наш Коля Копытов –
Увлёкся своим улучшением быта!
А жаль – веселей было б петь под гитару,
Хоть он – уж не бард, так и мы ж – не гусары.
Я Беринцеву потяну за косички –
Как прежде у ней: опахалом реснички.
А Суровцев в классе предстал нам в девятом,
Но память о школе хранит в душе свято….
***
Дети бывают подчас без отметин,
Миша Хованов хоть был неприметен,
Намеревался пойти в «мореходку» –
Вышел подводником, как и мечтал,
Сделал на Северный полюс он ходку,
Вскоре подлодкой командовать стал.
В Рудничном в скуке скукожился тополь –
Домом Хованову стал Севастополь.
Наш одноклассник кругом преуспел –
Значит, не зря на уроках корпел:
Гидрогеолог, конструктор, министр –
Каждый наш путь был довольно тернист.
Есть машинист экскаватора Ваня Слепёнков –
Эта работа слывёт филигранною – тонкой.
Был машинист экскаватора Вася Хованов –
Тоже трудился на руднике рьяно.
Экономист есть, бухгалтер, провизор –
Каждый их шаг с риском в жизни пронизан.
Есть и профессия – библиотекарь,
И кулинар – хлеба вкусного пекарь.
Учителей среди нас и не счесть –
Список длиннющий, что вмиг не прочесть.
Всех одноклассников наших профессии
Стать интересной могли б фотосессией.
Жаль, что мельчает «шматовская каста» –
Было аж три у нас – первого класса,
В классе же каждом нас – сорок примерно –
Столь во всей школе сегодня, наверно.
Много разъехалось, что тут поделать –
Нужно ж судьбу свою лучшую делать….
Только из внуков лишь нашего класса
Можно составить два взвода спецназа!
Снится нам прошлое в розовом свете,
Ярче причём разворота в буклете.
В лес, на Бугорышек классом ходили ,
Другу на помощь в беде приходили.
Этим наш класс отличался от всех –
Крепкая дружба приносит успех.
Вот потому-то мила сторона –
Где мы вписали свои имена!
Примечания.
*1 Рудничный – посёлок в составе поселения город Бакал, что расположен на западном склоне Южного Урала, между хребтами Сулея и Большая Сука/ в 258 км к западу от Челябинска.
*2 Шихан – одинокая, скала. Достопримечательность г. Бакал. С западной стороны похожа «на понурую человеческую фигуру». (См. книгу «Азиат» Александра Шмакова, стр.7).
*3 «Горелые, а также Гореловы – дворянский род, ведущий начало от боярского сына (1586) Ивана Петровича Горелова. Горелыми называли людей, потерявших из-за пожара имущество».
(Словарь русских фамилий)
*4 Шматы – так издревле называли коренных жителей посёлка Рудничный. Никто из местных уже и не помнит: откуда возникло это название. По словарю Даля: шмат – кусок, например, от материи. А шмотьё (шматьё) – это лохмотья. «В такие страхолюдные лохмотья рядились местные рудокопы, что даже бродячий уральский народ прозвал их «шматами». – Так писал о старожилах посёлка Рудничный в очерке «Дом с золотой крышей» Николай Погодин.
Однако также называют и кусок сала – шмат! Возможно: вместе с хлебом для аборигенов посёлка Рудничный шмат сала был главным дешёвым продуктом питания. Поэтому и шматы.
*5 Шабер и духанька – эти термины у шматов означали соответственно: сосед, товарищ по делу и любимая девушка или парень девушки. Это, возможно, диалектная струя северорусского наречия. Быть может даже новгородцев.
-2020 год-