Деда заподозрили, что он – жыд.
В городе Сумы с жыдами швыдкое разбирательство.
Но дедушка, однако, остался жив,
Успев достать из гашника главное доказательство.
Чубатый сотник хекнул: - Дивись!
Та вiн православный, хоч и москаляка!
Так крайняя плоть стала пропуском в жизнь
Жизнь беженца! Но всё-таки жизнь, однако.
Это случилось в восемнадцатом кровавом году.
Тогда в России, как припадочная, плясала Свобода.
И незалежные хлопчики повстречали дедушку, ему на беду,
Буквально в шаге у самого Райского входа.
И Апостол Пётр калиточку уже приоткрыл
Пред ним, почти мучеником революционного Ада.
Но тут, ангел хранитель, под хлопанье крыл,
Шепнул на ушко дедушке: Покажи им, что надо!
О! будь же благословен, необрезанный член!
Будь проклят век, когда жизнь зависит от крайней плоти,
Век революций, инноваций и перемен
И чубатых убийц, с которыми встречи не ждёте.
…………………………………………………………
Сколько лет миновало… Казалось, можно забыть.
Да не забывается. И, как такому забыться?
Глядь: снова кони несут во всю свою окаянную прыть
Безумцев, готовых людскою кровью упиться.