Приют отдохновения

         
 За всю свою взрослую жизнь мне нигде так не отдыхалось, как на Кавказе. Приезжая в Преградную, я словно проходил процесс умственного и физического очищения. Основатели станицы не случайно выбрали это место. Но если они исходили из военных и тактических соображений периода завоевания Кавказа, то в последующие времена на первое место вышли другие обстоятельства. Изобилие чистейшей речной воды и целебных минеральных источников; окрестные леса,  богатые грибами и ягодами, населённые всякой дичью и зверьём; плодородные почвы, дающие хорошие урожаи – всё это создавало благоприятные условия для жизни людей, какая бы власть над ними не стояла. Такие мысли мне приходили в голову, когда я в полной мере оценил достоинства природы, окружающей Преградную.               
 Здесь я находил множество полезных для мускулов и ума занятий. Кроме походов с детьми на Скалу, вместе с тестем я ходил в лес на заготовку дров. Николай Васильевич однажды завёл меня в такую чащу, где, наверное, давно не ступала нога человека. В одном месте я поднял с лёжки косуль, и они огромными прыжками умчались подальше от незваных гостей. Оставалось только встретить других обитателей этих укромных мест – волков, но мы с ними, к счастью, разминулись.
 Спиленный и обрубленный, для удобства транспортировки, сухостой мы стаскивали к местам, откуда было возможно его вывезти повозкой с лошадьми. Эта успешно проведённая операция закончилась пилкой привезённых брёвен и рубкой нарезанных чурбанов. Я словно возвратился в детство, когда мы с отцом в воинском городке под Ужгородом заготавливали дрова к зиме. Как и тогда, я с удовольствием колол перед подворьем дрова, используя для этого колун с длинной ручкой и железный клин. Имевшие сучки чурбаны поддавались моим усилиям неохотно, но я крошил их с упорством первопроходца, обживающего тайгу.
 Другим моим занятием в отпуску, также требовавшим физической силы и выносливости, стала ежегодная заготовка сена для коровы. До женитьбы я лишь в кинофильмах или издали наблюдал, как это делается. Было очевидным, что это нелёгкое занятие. Но лишь после того, как сам взял в руки косу, я понял, что сенокос – и страда, и поэзия одновременно. Косили мы с тестем и братом жены, Алексеем, на склоне горы Белой, километрах в десяти – двенадцати от станицы. Это место кишело змеями, которые грелись на солнце и иногда попадали под косу. Ещё одной примечательностью сенокоса было обилие коршунов, которые кружили над нами в поисках добычи. Место покоса было расположено так высоко, что, казалось, мы  находимся с этими пернатыми хищниками на одной горизонтали. Не раз с высоты покоса я наблюдал одетую в снега двуглавую вершину Эльбруса. Так родилось стихотворение, написанное мною по горячим следам:

Мне и тревожно, и морозно,
Хотя, средь вековой тиши,
Я не вверху, а только возле
Одетых в облако вершин.

Но и отсюда, в отдаленьи
От снеговых смертельных трасс,
Ты вызываешь удивленье
Своим величием, Кавказ.

Ты весь, твоя любая складка
И в ясный полдень, и в дыму –
Как будто вечная загадка,
Непостижимая уму.
    
 Из других занятий, так же любимых мною, следует упомянуть ещё походы в книжные магазины и за грибами. Книги вообще моя слабость. Где бы я ни был, первое, на что я обращал внимание, это книги. В Преградной  имелся довольно богатый на книги магазин, в который я обязательно захаживал. В нём работала Валина одноклассница, и к нашему приезду она обязательно приберегала какие-нибудь новинки. Однажды я приобрёл там книгу избранных стихотворений Валиного земляка, замечательного русского поэта Юрия Кузнецова. С начала 1941 года, до эвакуации перед приходом фашистов, он жил с матерью  в селе Александровское на Ставрополье, где родился его отец. Весь отпуск я читал и перечитывал стихи Кузнецова, и люблю их до сих пор.               
 Ещё один кладезь знаний я обнаружил в шахтёрском Медногорске, расположенном в трёх километрах от станицы. Несмотря на небольшие размеры, имешийся там книжный магазинчик был забит до отказа различными изданиями. Поездка в «городок», как называют станичники Медногорск, всегда заканчивалась покупкой очередной книги. Особенно меня прельщали книги по истории и краеведческая литература. Они мне пригодились, когда я взялся писать свои воспоминания.
 Что касается грибов, то это не менее замечательная тема. Местные леса я не знал, поэтому мог рассчитывать только на соседку, которая в этом деле была большим специалистом. Тётю Тоську, как её звали дети на улице, за её характер недолюбливали. Но к своим соседям Белоусовым она относилась со всей душой. Вместе с ней я совершил несколько вылазок за чинариками. Так станичники называли грибы, именуемыми в средней полосе России вешенками. Чем-то они похожи на опят. Как и опята, чинарики любят расти во влажных местах у пней, на поваленных стволах деревьев. Если уж их нашёл, то отличный суп, а также несколько литров вкусных маринованных грибов на зиму гарантированы.
 Как я выяснил во время наших вылазок в лес, тётя Тоська была ссыльнопереселенцем из Западной Украины.  После войны её семью с территории, где активно действовали бандеровцы, выслали в Казахстан. Там же отбывали ссылку и карачаевцы. Старшая сестра тёти Тоськи вышла замуж за карачаевца, и после ХХ съезда приехала с ним в Преградную. Сюда же подалась и тётя Тоська. Она очень сдержанно рассказывала об этих событиях, многого не договаривала. Меня всё донимала мысль, почему именно мне она показала свои заповедные грибные места. И потом понял: я был для неё приезжим, то есть не опасным в смысле конкуренции человеком, мне открыть свои секреты было не страшно.