Смотреть на тебя и думать: какая роскошь
снять с себя через голову замшелую кожуру,
на боку устроиться рядом, как ложка в ложке,
и как в детстве играть: обними – и я отомру.
Свежерожденные истории нас смыкают по шву,
к темечку, как дельфины, идут косяком по нёбу.
Встречаясь с чужими, от ужаса я внутри уже не ору.
Да и вообще не ору. Ни внешне. Ни от восторга.
Какая роскошь: макать руки тебе в карманы,
поглощать твое внимание, одеколон и сутулую дрожь,
не сомневаться, что я ниспослана тебе в данность.
Хотя ты еще сомневаешься, рядом и сплошь.
И ты был среди тех, избегающих ядерных зим,
фарфоровых диафрагм и чертовых свистоплясок,
в очередях простаивал новые кинопремьеры и жизнь.
Пока свежий фреш из людей и гравия давят трассы.
Со мной не хочется умирать, разве только от страсти,
выматывать оголенные провода нервов и жил.
Какая же все-таки роскошь: в общем забыться счастье
и не терзаться, что ты его чем-то не заслужил.
А мы ведь задумывались как невинная шалость,
пусть самой высшей из проб. Но не срослось.
Мне без тебя, оказывается, не дышалось,
просто кислород незаметно проходил сквозь.
Встречаемся, едим гранаты, запеченную в соли рыбу,
Мои мысли дергаются и что-то смешно поют.
Тебе по душе озорство, пантомимы, мои изгибы.
Ты говоришь: а пошли в кино?
Что там сегодня дают?
Сентябрь 2019