У Саломеи голос звонок,
Прекрасны бёдра, узок стан,
Она почти ещё ребёнок,
Но ей талант соблазна дан.
Она юлой кружит у трона,
Сияют очи, дышит грудь...
И смотрит Ирод возбуждённо,
Не в силах взгляда отвернуть.
Но вот окончен танец девы,
Она склонилась пред царём.
Рабынь протяжные напевы
И пляска щедрость будят в нём.
На всё готов он для танцорки:
"Скажи, что хочешь ты, дитя?
Рабынь? Полцарства? Дам шестёрку
Коней, за танец твой платя?"
Но, обратясь к Иродиаде,
Смиренно та спросила мать,
Чего ей пожелать от дяди,
Чтобы самой не прогадать.
Иродиада, в чашу глядя,
Где винный отблеск будто кровь,
Сказала:"Дочь, покоя ради,
Чтоб посягать не вздумал вновь
Никто на счастье наше, надо
Просить Крестителя главу.
Пусть эта малая награда
Прикончит дерзкую молву".
...И голову внесли на блюде,
И положили к их ногам...
Тетрарх, велик и неподсуден,
Угоден девам и богам,
Сидел с предчувствием неясным,
Растерян, мрачен и незряч,
А всё вокруг затмилось красным,
И в шуме пира мнился плач...
Но наваждение пропало,
Залито кубками вина,
И ношу страшную держала
Девица, сшедшая с ума,
И всё обыденным казалось.
Но тронул стрелки новый век.
И время истиной пронзалось,
Что нёс нам Богочеловек.
А мы, забывчивы и грешны,
Танцуя в вихре бытия,
Никак из нашей тьмы кромешной
Своё не высвободим "я".
Божий гнев обрушился на тех, кто решился погубить пророка. Зимой на реке Саломея провалилась под лед. Голову ее, отрезанную острой льдиной, принесли Ироду и Иродиаде, как некогда принесли им голову св. Иоанна Предтечи, а тело ее так и не нашли.