Мыслей сырная тарелка,
рафинадный ламинат.
От предвыборного тверка
отойдёшь на променад -
выбьют зубы, выпьют совесть,
отожмут свободы малость...
ты читал об этом повесть,
лет так сто назад писалась!
И взлетит твой венчик в небо,
али небеса, кто знает?!
«...голуби просили хлеба…»
жгли метал усы трамвая.
Ай! троллейбуса… не помню,
как напился утром ранним
ключевой воды из домны,
и своей любовью раня,
брёл, достоинства роняя,
по стезе, своей, крадучись:
-Где же потерял коня я?
-Где же ты мой светлый лучик…
На трибунах, у трезубцев
то льстецы, то иноверцы.
Под покровом контрибуций -
гуталиновые берцы.
Я тебя люблю, но помни -
не прощу и не поверю
в торжество каменоломни
приклонив колено зверю,
веселись моя столица!
Ай! Сто-рожица хмельная!
Дед мой не за это бился,
кровь на хладный лёд роняя,
колеся «дорогой жизни»
на полуторке еловой -
не признав ни атеизма,
ни гнилой свободной l-o-v-e