В убранстве тонкой невесомой паутины
Приходит осень тихой поступью своей,
Но изменения едва ли ощутимы:
Ещё с достатком впереди погожих дней,
Ещё на кронах нет и тени увяданья,
И солнце льёт тепла и света через край.
Не вырывает ветер листьев завещанья
И не уносит их последнее «Прощай!»
Но по утрам от вздоха ветра сердцу знобко:
Оно предчувствует, его не обмануть!..
Вот дождь не летний, дождь чужой, хотя и робко
Ненастьям грозным подготавливает путь.
Перчаткой бархатной пригладит бабье лето
В студёном блеске росном локоны травы,
И всё вокруг уже цветасто разодето:
Вот пурпур с золотом! Чего ж грустите вы?!
Да, мы грустим… Теперь всё явственней и чаще
Грусть потаённая, гнетущая, как боль,
Завладевает безраздельно настоящим
И разъедает радость, словно шляпу моль.
Зонты и куртки вместо маечек и мини,
Промозглость мерзкая средь мокрой наготы.
Ноябрь – предтеча промороженной пустыни –
Ломает с хрустом веток чёрные персты.
Туман и сумрак! Краткий день – лишь тусклый проблеск
Среди сгустившейся звенящей пустоты.
Снежинка
первая
падёт в ладонь
как пропуск
В земное царство первозданной чистоты.