(авторская песня)
Мне перехватывал дыханье
один лишь вид точёных тел.
За что мне с Неба нареканье?!
Не совершал я чёрных дел!
Перемотайте мне моток
условной нити судьбоносной!
Мне голос дан, я – Демодок!
Имел и взор мужской я сносный…
. . .
Средь вас слыву я легендарным.
Слепой сказитель – жертва муз.
Я наделён был редким даром
и процветал как златоуст.
Взор на меня ты чутко кинь,
с избытком зависти борясь.
Я не был смолоду таким,
пока не прибыл на Парнас.
Игра Судьбы! В расцвете лет,
когда от бед не падал наземь,
мне посчастливилось, иль нет,
потусоваться на Парнасе.
Мне поклоняться красоте
ещё никто мешать не мог.
Но муз узрел я и затем
был прежней жизни эпилог.
Вы не видали муз живьём?
Тогда завидуйте поэты,
с поправкой, что из ряда вон
я не ловлю от неба света.
Засели в памяти моей
красотки музы неспроста,
ведь никакой уж стимул ей
не даст новинок ни черта!
Я – сладкозвучный Демодок –
тот, что творил, глаза утратив…
…Земля исчезла из-под ног,
когда я встретил муз без платьев.
Пока имел ещё глаза,
чтоб корректировать свой вкус,
со счёту сбился три разА,
я всех нагих считая муз.
Покрыты пеною морской,
из глубины пошли на берег.
Я онемел сперва, но вскорь
влюбляться начал в белотелых.
"Как тридцать три богатыря, –
в мечтах силён я на масштаб,
представив, – выйдет втихаря
ко мне из моря сотня баб"!
Сто баб великое число,
но я-то знал, что с ними делать.
Поправку море, жаль, внесло:
муз оказалось только девять!
Разочарован я был так,
что даже высказался вслух.
Они в ответ: «Что за быдляк
среди аэдов взялся вдруг»!
Чтоб не обманываться впредь
и не внимать красе зрачками,
не станешь вовсе ты смотреть
на свет отныне с кондачка, мол.
В одно мгновение ослеп
я навсегда, зато прозреньем
душевным одарён и хлеб
добыл себе стихотвореньем.