Вечно в зеркало малое пялюсь,
ничего-ничего не проходит,
на лице также сумрачно-смурно -
словно там, при убитой погоде...
Самолет мой устал и разбился -
как тарелка фаянсово белая,
не осталось другого дыханья,
чутко-чуткого нету и целого...
Я всего, я всего и остался,
порожденный в смирной рубашке,
санитары с врачами и главный
нарекли, обозвав неваляшкой...
Ошибаются, так, толстокожи...
Я валялся на графских осколках,
фрагментарных, честное слово,
так держался - голово-ломка...
Я скрываю отметы крушенья,
зажимаю кончиком пальца
на щеке зону боли, на бледной,
а открою - кругом забоятся...
Никому, никому не открою...
Хватит мигом любого Кондратий...
На щеке прячу стылую рану -
расходящийся лунный кратер...