XXIII.
Как тот актер забывчивый на сцене,
Из роли выбившись играет сам себя
Иль тот чудак всесильный в страшном гневе,
Слабеет молнии метая в никуда,
Так я не знаю как сказать словами
Своей любви священный идеал;
Неизреченным он себя оставил
И под своим же бременем увял.
Так пусть же книга эта звучной речью,
Блистая своим слогом между строк,
Расскажет лучше молчаливой вестью
Что мой соперник выразить не мог.
Умея видеть то сумеешь и прочесть,
Когда безмолвия ты можешь слышать весть.
XXIII.
As an unperfect actor on the stage,
Who with his fear is put beside his part,
Or some fierce thing replete with too much rage,
Whose strength's abundance weakens his own heart;
So I, for fear of trust, forget to say
The perfect ceremony of love's rite,
And in mine own love's strength seem to decay,
O'ercharged with burthen of mine own love's might.
O! let my looks be then the eloquence
And dumb presagers of my speaking breast,
Who plead for love, and look for recompense,
More than that tongue that more hath more express'd.
O! learn to read what silent love hath writ:
To hear with eyes belongs to love's fine wit.