Любимые песни из прошлого.
И даже евреи были какие-то другие.
Не маланцы, а поэты!
Таких - люблю и уважаю!
***
Час зачатья я помню неточно,
Значит, память моя однобока.
Но зачат я был ночью порочно,
И явился на свет не до срока.
Я рождался не в муках, не в злобе,
Девять месяцев - это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе,
Ничего там хорошего нет...
Спасибо вам святители, что плюнули да дунули,
Что вдруг мои родители зачать меня задумали.
В те времена укромные, теперь почти былинные,
Когда срока огромные брели в этапы длинные;
Их брали в ночь зачатия, а многих даже ранее,
А вот, живёт же братия - моя честна компания!
Ходу, думушки резвые, ходу!
Слово, строченьки, милые, слово!
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого
Знать бы мне, кто так долго мурыжил -
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился и жил я, и выжил -
Дом на Первой Мещанской в конце:
Там за стеной, за стеночкою, за перегородочкой
Соседушка с соседушкою баловались водочкой.
Все жили вровень, скромно так. Система коридорная.
На тридцать восемь комнаток всего одна уборная.
Здесь зуб на зуб не попадал, не грела телогреечка.
Здесь я доподлинно узнал, почем она, - копеечка...
Не боялась сирены соседка,
И привыкла к ней мать понемногу.
И плевал я, здоровый трехлетка,
На воздушную эту тревогу
Да не все то, что сверху от Бога -
И народ "зажигалки" тушил
И, как малая фронту подмога,
Мой песок и дырявый кувшин
И било солнце в три ручья, сквозь дыры крыш просеяно
На Евдоким Кириллыча и Кисю Моисеевну.
Она ему: Как сыновья? - Да без вести пропавшие..
Эх, Киська, мы одна семья, вы тоже пострадавшие.
Вы тоже пострадавшие, а значит обрусевшие.
Мои - без вести павшие, твои - безвинно севшие.
Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал - не забыт, не заброшен.
И дразнили меня "недоносок",
Хоть и был я нормально доношен.
Маскировку пытался срывать я,
- Пленных гонят,- чего ж мы дрожим?
Возвращались отцы наши, братья
По домам, по своим да чужим.
У тети Зины кофточка с драконами, да змеями -
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония - сплошная чемодания.
Взял у отца на станции погоны, словно цацки, я,
А из эвакуации толпой валили штатские.
Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились, потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся отревели.
Стал метро рыть отец Витькин с Генкой,
Мы спросили:- зачем? - Он в ответ,
Мол, коридоры кончаются стенкой,
А тоннели выводят на свет.
Пророчество папашино не слушал Витька с корешом:
Из коридора нашего в тюремный коридор ушел.
Да он всегда был спорщиком, припрешь к стене - откажется
Прошел он коридорчиком и кончил стенкой, кажется.
Но у отцов свои умы, а что до нас касательно,
На жизнь засматривались мы уже самостоятельно.
Все - от нас до почти годовалых
Толковищу вели до кровянки,
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.
Не досталось им даже по пуле,
В ремеслухе живи да тужи.
Ни дерзнуть, ни рискнуть, но рискнули -
Из напильников делать ножи.
Они воткнутся в лёгкие от никотина чёрные,
По рукоятки лёгкие трёхцветные наборные.
Вели дела обменные сопливые острожники.
На стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики.
Сперва играли в фантики в пристенок с крохоборами,
И вот ушли романтики из подворотен ворами.
Спекулянтка была номер перший -
Ни соседей, ни Бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей -
Пересветова тётя Маруся.
У Маруси за стенкой говели, -
И она там втихую пила...
А упала она - возле двери, -
Некрасиво так, зло умерла.
Нажива - как наркотик,
И не выдержала этого
Богатенькая тётенька
Маруся Пересветова.
Но было все обыденно:
Заглянет кто - расстроится.
Особенно обидело
Богатство - метростроевца.
Он дом сломал, а нам сказал:
"У вас носы не вытерты,
А я, за что я воевал?!" -
И разные эпитеты...
Было дело и были подвалы,
Было время и цены снижали.
И текли, куда надо, каналы
И в конце, куда надо, впадали.
Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому, что из тех коридоров
им казалось - сподручнее вниз...
Читать на сайте: https://www.gl5.ru/visotskij-vladimir-ballada-o-detstve.html