Единица к единице.
Краски тусклы. Стёрты лица.
Показательная зона.
Ждать рассвета нет резона.
Бородин в беседке, снова
Нам читает Гумилёва.
Не паноптикум, а быль.
Судьбы наши словно пыль
Под кирзой, в грязи мерзлотной.
Эхо над страной болотной...
Потерпите, скоро, вновь,
Сны вернут. Ведь в них – любовь,
Соловьи поют на ветках...
Лагерь...
Бородин...
Беседка...
Безысходность прописалась
в мелкой клеточки тетради...
Остывает день барака
в грязных луж ледовой глади.
Сон – пристанище поэтов,
Их в бараке – каждый первый.
Заключённый на свободе!
Спит подлец! Хоть сон и нервный.
Самый буйный из поэтов –
в леднике. Бетонный карцер.
Сон сбивает, как рукою
часовой, ледовый панцырь.
В прошлый день ушли этапа
ожидания расстрельных.
Греют синьку уст усатых
Лики с крестиков нательных.
Из соседнего барака
приговоренные к смерти
Ненадрывным мерным храпом
возвращают небо к тверди.
День прошёл, другой с восходом
не торопится, жалея
Полста душ, что на свободе
Спят без снов, на реях рея.
Эхом лагерным над зоной
В шестьдесят на сотню метров
Странный голос из загробья
Оглушает кроны кедров.
Абсолютного контроля
судеб лишних исполненье
Расставляет запятые.
Вот и всё. Стихов творенье.
Не проси, земляк, я спичку,
Если дам, не за спасибо.
Утро новую страничку
Рудокопам спишет. Ибо,
По пятёрочке на брата,
Напросились на добавку,
Не серьёзно, как-то, – десять.
Ну-ка, мухи, на булавку!
Ну-ка, суки, подрывайся!
Хватит спать! Я вас умою!
Строиться в проход, поэты!..
Тексты стали Колымою.
30.12.2018, написано в полёте над страной, под впечатлением от прочтения "В строю проклятых" книги Валерии Шубиной "Колыма становится текстом". Полезно, друзья, приподняться над бренностью сует, за облака, и погрузиться там в самые... Ну, вы поняли. И чтобы помнили. Молодежь чтобы знала и помнила. Иначе – грабли мастерить!