Все краски полдня оберегая от чужих –
непонятных людей и животных,
я уходил дворами, я их
не боялся, я – вот он:
одаренный четвертью века жизни,
взлелеянный ветром восьми морей,
вышедший из воздуха, из ни-
откуда, опустошённый, скорей
пытающийся обрести возможность от быта
отдыхать, чтобы не тратить сил,
всё людское, что ещё не забыто,
погрузив в вяжущий ил
октября, налипшего к зубам мяшей
из больших поэтов и гениев даже,
сквозь тернии стройных мясистых ляжек
пробирался домой – готовый к продаже
неба.