Упадок сил, закат и море,
Густой, недвижный воздух ждет
Давленья мягкого в просторе:
Когда хладеющий поток
Всей сонной массой жизни юга
Неспешно к морю поплывет,
И обмякая в бездне круга
Под вечный звездный хоровод,
Под маслянистый шелест вод
Оставит в блеске отдаленном,
Своей судьбы не устыдясь:
Как эхо в перелеске темном,
Увядший гул, и растворясь
Уйдет привычно и спокойно,
Как тысячи безвестных лет
Усопших под луной притворной,
Отдавшись в руки темных нег.
Нет, суеты сейчас не надо,
Нутро желает так же плыть
И созерцать овечье стадо,
И вечность высотой любить.
Любить себя в ночной разлуке
Душой смиренной и благой,
Всей сладостностью древней муки
Вбирать размякшей наготой
Обнявшее уединенье
И близостью волшебных снов,
Предвидя сердцем восхищенье,
Лететь за видимый покров.
Одежд меж кожей и ночною
Распахнутой загадки – нет;
И пресыщает полнотою,
Как сад иссохнувший - водою,
Сквозь мифы пролетевший свет.
Ты понимаешь, тем же дальним,
Что свет небес с тобой одно:
Ты состоишь из мириадных
Частичек, и растворено
В гаданиях вселенской тени
Вся суть и сущность бытия…
Оставить тягость ждут колени
До наступающего дня.
Внезапной грустью освященной
Вдруг холоднет на робкий миг
И пропадет в долине темной
Как сонной птицы жуткий крик
Донесшийся из недр лощины:
Оттуда, где в потемках злых
Идет, по правилам звериным,
Борьба за света блеклый всхлип
Извечно под луной прогорклой;
Но это там, по нитке тонкой…
А здесь иного зыбкий край:
С высот незыблемых творений
Всепроникающая даль
Зовет мерцанием поверий,
И облекает вдруг печаль
Спокойствия и созерцанья
Нутро до косточек; изгнанья
Желает чуткость от земли,
В бескрайность вместе с добрым морем,
Туда, где вязнут корабли
В межгалактическом просторе,
Туда, где жизни огоньки
Недосягаемо близки.
Еще чуть-чуть, совсем немного
Вздохнуть, взглянуть и приоткрыть
Немую дверцу у порога,
Вдруг древний путь освободить,
Стать снисходительно добрее
Ко всем, кто спит и видит сны,
Кто копит силы для борьбы:
Тот, кто не стал за ночь мудрее…
Как жаль их, но ведь не для всех,
И в самом деле – эта дальность
Светящихся ночных прорех,
И эта томная печальность
Неведомых уму границ,
И влажность вечности ресниц,
И сопричастность, и реальность…
И все ж их жаль, а звездный путь
Безлик, всесилен и бесстрастен,
Загадочен, сердечно ясен;
И даже бессловесно пусть.
Но вот опять промеж лопаток;
Вонзается каленый нож
В лощине вскрик… но это лож,
Все это нервности остаток:
Кричит сейчас, ни боль, ни бой:
Ни то, что связано с тобой.
Теперь и крик не занимает:
Он надоедлив, суетлив
В нем нет трагедии; играет
Луной, разбрызганной, залив.
Вид сжался вдруг, стал неопрятный
И как-то исподволь, слегка
Слезу свернул зевок невнятный…
Луна взирает с высока,
Зрачком космическим без толку,
Постылая себе самой;
Ты говоришь себе – Постой,
Ну как же так? - глядя на кромку
Нелепицы ее больной.
Тропинки темные энигмы,
И равнодушны, и капризны.
Ты сам становишься больной,
Пресыщенный и раздраженный
Всей этой чернью растворенной
В твоих кочующих мечтах:
О смысле жизни, дне творенья,
О вечности, и о годах
Отпущенных для откровенья,
Для воскресенья может быть.
И ты далекий луч хватаешь,
Но знаешь мир не убедить;
И вместе с ним безлико таешь,
Осознавая, что один,
Опять один, с мешком иллюзий
Стоишь под шапкой мировой,
И космосу во век не нужен,
И только жизнь твоя с тобой.
Одна лишь жизнь твоя с тобой.
15.09.19.