Забавно верить в чудеса.
Укромен час великой воли,
Когда прозреньем словеса.
Когда не знаешь чувства боли.
Рассветны образы души,
Прорвавшей сети злых печалей,
И ликом — отблесками стали —
Еще на лист себя кроши.
Будь зовом сердца, властью сути,
Играй в затмение и в страсть.
Но не отдай лишь слово мути.
Не дай поэзии пропасть!
Страдали гении над часом,
Когда им верилось в судьбу.
Ведомые сердечным гласом,
Глазами клали в лист мольбу.
Стараясь верою и правдой.
Гнетя надмением бессилье.
Но слово стало лишь водой.
Вот, таково судьбы насилье!
Войдет в предчувствие зов рая.
О рае знаешь что? Окстись.
Но образом судьбы играя,
Возьми — на музе всей женись.
И будет рай, и будет песня.
И даже будет вера — слогом;
Но жизнь вся: скученная басня,
Ищи мораль в ней, бутербродом.
Хватая на лету известья.
Кромсая памятью блажь веры.
Вот таковы итоги, братья.
Иль просто чувства кавалеры.
В том чувстве поэтичен взмах
Руки перо что держит дерзко.
Макает оное в свой страх.
На лист кропая душу веско.
По капле, по секунде тла,
Уходит что из духа мочно.
Как быдто выжат клей, светла
Теперь печаль, и радость точно
Коснется дрогнувших тут губ,
Ноздрей вошедших в ликованье.
Преображенье сути! Сруб
Всех мыслей выстроен: внимание!
И тайной ве́щей чтит строка
Бессрочное твое прозрение.
И муза смотрит свысока:
Хм, вышло что ль... стихотворение?!
Камлания души твоей —
На веки отданы предчувствиям.
Ты будешь жить в страницах, пей
Очами этот день, напутствиям
От гласа внутреннего рад,
И тут же средоточен знанием:
О том, что музе сущий брат;
Не муж ли? Горд сим сочетанием.
На деле понуждаясь быть
Уже отцом ее, наставником.
И новый лист строкой покрыть.
И стать уже стихов начальником.
О, как же суетны мечты!
Почем у них величье истины?
В стихах заветы чистоты,
И красоты, нужда рутины.
Все понял так, опять берясь
Слогами тасовать предчувствие.
Жил сутью блага отродясь.
В стихах найдя его отсутствие.
Но как же так? Порочны сны?
Соседи спать мешают криками?
Иль нет любви, и нет весны,
А только думы сонно бликами.
И блага нет. Но есть стихи.
Что побуждают жить прозрением.
В котором суть, чуть-чуть «хи-хи».
И пахнет это возрождением.
Хотя, пардон, то гарь от каши.
Мечты опять волочут в небо.
Земля к себе притянет: слушай!
А чем еще ты в жизни не был?
Поэт коль, значит мерой духа
Ты измеряешь веком слово.
А в этом слове — сна разруха?
И нет, там очень даже здорово.
Там города встают над пустошью.
Летят в космические дали
Сигары света. Бредишь чушью?
Иль в будущем все так, видали?!
И города, и космос россыпью.
И лица детские в веселье.
И вот, встречаешь музу-гостью;
И слову тута новоселье.
Вписал последние что ль мысли.
Вложил их в рифму: будет толк.
Читай! Пока не поздно, ой ли?
Подправь где надо, да чуток.
Целуешь лист, строку лобзаешь,
И букву внюхал: ах, свежа!
Вот только лишь себя не знаешь.
И жизнь в стихах — как госпожа
Кладет на лоб тебе спросонья
Заботливо ладонь сухую.
И пробуждает. Для свершенья.
И шепчет: «Музу жди другую».
И ты меняешь. Как перчатки.
Своих нечаянных муз-девок.
И будет вера. Строки начатки.
И среди сна лепной зевок.