Не дозревшим утром, спросонок сырым и хмурым,
Предрассветный туман расползается, как иприт.
Где-то в нём недострой ощетинился арматурой.
Одинокий фонарь горит.
Боль в висках заноет последствием тех бессониц.
Или, может, этих, со дна извлеченнных грамм.
Ну а ты? Умчала случайным такси до Бронниц.
Без спектаклей и мелодрамм.
Как давно мы жили неприкосновенным прошлым?
В никуда нырнула извилистая тропа.
И с безумием если один на один остаёшься,
То, считай, для себя пропал.
Горизонт пусть нехотя, но всё равно алеет.
Мой печальный город вспомнит тебя, как сон.
Для разбитых судеб у Бога не спросишь клея.
Город линией разделён.
Эта линия света, не явная, но живая.
Оставляет шансы и дню, и осенней хне.
Ты, конечно, знаешь, что именно так и бывает.
Но уже не напишешь мне.