Как жаль, что я не был в Одессе,
По лестнице той не ходил,
С тобой молодой поэтессой
Добротного чаю не пил.
Жила ты столетием раньше,
В то время Есенин творил
Стихов Ваших не было краше,
Сам Блок всем про то говорил.
Была Гумилева по мужу,
Но было ли счастье Вам с ним,
Расстрелянный в грязную лужу
Упал и навечно там сник.
Но это всего лишь начало
Великих мучений твоих,
Ведь нет среди моря причала,
А остров, так он для других.
Вся жизнь твоя вечная качка
Средь бурь и великих страстей
Была ты швеёю и прачкой
И не было добрых вестей.
Немного спасала Фаина*
В Ташкентский период крутой
С тобой хлопотала за сына,
Хоть трудно ей было самой.
А после блокады, на фронте
С успехом читала стихи
Казалось бы, вот вам, извольте,
Но снова «пришили» грехи.
А грех твой был праведный Божий
Ты просто умела писать
И тем «наказание» строже
Тебя постарались «списать»…
Но разве возможно поэта
Заставить молчать, не писать
Пусть все что угодно, но это
Должны были «те» понимать.
И что тебе горе, страданье
Быть может, привыкла и всё ж
Твой «Реквием» без содроганья
Читать не возможно он дрожь
Вызывает, волненье
Душа птицей в клетке кричит
Какие здесь могут сомненья
Ведь лира твоя не молчит.
Доселе она беспокоит
Ума и сердца тех людей,
Кто умные зерна находит
В великой работе твоей.
Мне жаль, что я не был в Одессе,
Обидно, что чай не пивал,
Но я поклонюсь поэтессе
Спасибо за всё, что читал…