Души коснулось осени дыханье,
Не в силах скрыть нахлынувшей тоски,
Я ухожу в свои воспоминанья
Вот здесь, в притихшей роще, у реки.
О, как печален свет луны- нет мочи!
Как серебром, осыпал он меня,
И вижу я совсем другие ночи:
Коней, костёр и табор у огня.
Душе тепло, не выразить словами...
Вздымаясь, искры гаснут на лету,
На лицах, отражаясь, пляшет пламя,
Облизывая ночи темноту.
Знакомый голос, ласковый и звонкий,
Обрывок песни до меня донёс,
И тотчас - окрик, смех и плач ребёнка,
И ржанье лошади, и скрип колёс.
Как в крыльях ночи, утонула роща,
Так в песне тонет суетливый гам,
Нет ничего прекраснее и проще,
Ведь песни - хлеб насущный для цыган.
Такие задушевные и с жаром,
И радость, и веселье без вина,
Рыдает скрипка, охает гитара:
Ох, на-ни, на-ни, на-ни, на-ни-на!
Прохладный влажный воздух воедино,
Степные запахи в себя вобрав,
Навозом пахнет, дёгтем, хлебом, дымом
И пряной горечью осенних трав...
Но стало зябко под холодным ветром,
Сырой туман сгустился над водой,
Костёр потух, покрывшись серым пеплом,
Тоска утихла, что ж, пора домой.
Уснула роща в призрачном сиянье,
И только ветер, проносясь над ней,
Уносит вдаль рассыпанное ржанье
Пасущихся стреноженных коней...