Когда вставали зори ведой.
А ночь текла с луной беседой.
Я жил знамением души,
Что образом твоим легка.
Меня отвергнуть не спеши.
Я говорю издалека.
Из бездны лет, где мы уж стары.
Степенностью прелестной пары
Затмили мир, собой, шутя.
Ох, мое сердце, что дитя
Разъяло ручки, смехом манит
Веселья дивного, в нем ты:
Бессонно образ твой дурманит
Затменьем легким красоты.
Ведь, ибо, видеть всю стараюсь.
Но исчезаешь, вон из рук.
И снова на губах пытаюсь
Сложить приветствие из мук.
«Ну, здравствуй, милая,
Заждалась? Имей терпение, иду».
И жажду мигом поцелуя.
Лишь мимолетно, — я в бреду.
В стекле оконном звезды блещут.
Иль только кажется мне то.
Ветвями на ветру клевещут
Смурные дерева, мечтой
Меня сгоняя с неба...
Своими ветками-метлой.
Какая мука, сердца дыба
Не быть с тобой, не быть с тобой.
Пространства тишиной сжимают
Вокруг меня дремучий сон.
Но не уснуть. И слезы тают.
Как плакать с ветром в унисон?
Чтобы донес тебе известье.
Что есть средь мира твой... чужой.
Идущий в жизнь благою честью:
Любить тебя. И твой покой.
Не знаешь обо мне напрасно.
Хоть рядом я, иду во след.
А может манит своевластно
Моя рука тебя — в ответ
На взгляд, улыбку, говор тонкий,
Которым осаждаешь пыл...
И голос твой от чувства звонкий
Возможно что во мне забыл,
И ты щебечешь, тайным словом
Даря из сердца свой цветок.
И я, влекомый вечным зовом, —
В тебе невянущий росток.
И сочетание в нас песни,
Которой полон в небе стон:
Бредут ветра, звезда погаснет.
Заря встает. Тобой. И вон
Печаль уходит, вера манит
Веками образ твой искать.
Мечтою сон, увы, дурманит.
Однако, вот, пора вставать.
В ночи тебя искал ветров средь.
Там за окном они шумят.
И носят весть. Про то что впредь.
А это значит, время чтят.
На жизнь душа. На память сердце.
Любовь как статуя — бессрочна.
Там за окном — покой в лице.
И красота, и высь... урочна.
Наделена знаменьем быть.
То небесами руки полны
Как каплями воды, и пить
С ладоней — жизнь и стоны.
Зачем запутался в себе...
И разве ведь любовь затменье?
Ищу тебя в том ясном небе.
Заря полнит надежды тленье.