Двор Генриха Наваррского,
Покои Маргариты. Марго в гневе стоит у стола, Де ла Моль опустившись на колено слушает её монолог, изредка вставляя слово.
Марго:
-Благородная женщина не должна ожидать от другой того, чего бы она сама не сделала. Но кто говорит о благородстве!
Марго холодно и почти сурово посмотрела на Жозефа. - Вам не свойственны подозрения, да вы и права не имеете их высказывать!
Вообще то ложное положение требует предельной искренности от вас, а не от королевы Франции.
Ла Моль смутился:
- Простите мою дерзость, но Ортанс, она, она была столь праведна в своём гневе, я право только сейчас остыл.
Марго:
- О, вы более поэт, чем я королева.
Полно, я понимаю, что за дар бесценный, который зовётся сплетней, вы отдали не только душу, но и шпагу! Она служила мне долго, что ж, вполне благочестиво покинуть верную любовницу ради неверной невесты!
Ла Моль:
- Моя госпожа, я не смею даже думать о том, что могу потерять вас!
- Вам следовало бы думать о другой потере, о вашей голове!
Слухи тем и хороши, что чем они ближе к королю, тем менее живы их участники.
Слышали вы вчера «гром» Наваррского?
И право он вспомнил всё! Какие громкие слова посетили залу. Он, не смея быть мне настоящим мужем, укорял меня моей матерью. Упрекал, что он не станет как она терпела торжество любовницы Дианы де Пуатье, терпеть мою зависимость от вас. А всё с чего?
Пикантная улика прилегла с помощью руки вашей Ортанс на его перчатку, малая небрежность, но при дворе! Этого Наваррский не простит. Мало того, она посмела и меня опорочить перед вами.
Я пыталась ранее довести до вашего сведения характер дамы покорившей более вашу плоть, нежели душу. Но вы!
Как вы смели мне высказать свои подозрения?
Вы не вольны превращать в посмешище всего двора, путём измышления ревнивой женщины Королеву!
Советую подумать, каким образом смыть это пятно с истории, и с улики!
Задумайтесь ла Моль, ещё пара дней и тот платок затянется у вас на горле петлёй.
Вы ревностный католик могли бы отмолить у небес все ваши прегрешения, но вас обвиняют не небеса. Разбейте в поклонах мрамор, он более податлив, чем голова Генриха IV.
Марго чуть остыла, и уже более спокойно продолжила:
- Как мне не прискорбно ваше недоверие, для спасения вашей жизни я придумала новую авантюру.
О, вам придётся очень постараться.
Смысл её прост, однако, ваша изобретательность с красками, теперь послужит урокам именно вам!
Дабы избежать дальнейшего, необходимо уверить Наваррского в ином происхождении улики.
Как вы это сделаете, я не знаю. Помогать вам не стану, хватит и совета.
В провинции Шампань есть подобный мастер художеств. Он дивно умеет подобрать правильный, точный оттенок. Пошлите вашу благочестивицу туда с заданием - достать такую же краску, Слава Богу платков у меня не счесть, а она исправит содеянное, если конечно ей дорога ваша бесценная голова?
Ла Моль: - Марго вы гениальны! Не устану просить милости вашей. Вы так тонко чувствуете меня, ваше всепрощение не имеет границ.
Ортанс.. Марго:
- Не смейте более при мне произносить имя её!
Идите.
Я жду новостей.
Мне конечно не повредит это пренеприятнейшее происшествие, скорее оно даст пару новых идей для развития наших отношений, если ваша голова останется на плечах!
Идите!
Ла Моль вышел из покоев, а Марго опустившись в кресло взяла перо. ... Наставнице монастыря святой Урсуллы.
Моя милая, нежная сестра по вере, прошу вас наставить на путь благоразумный Ортанс де Лавреньи. Если бы вы знали как она страдает от своей пагубной сердечной раны. Весьма удручён её нежданным увлечением и жених - граф де ла Моль.
О, сколько слез пролила я за её потерянную душу, но мы все можем оступиться, страсти губят нас. По возвращении мадам Ортанс из провинции Шампань прошу вас принять её в свои объятия на вечное покояние.
Всегда ваша Маргарита Валуа.