Не Христос, и не Мария – дева,
не Святой брендированный Дух –
изрыгнули в мир тебя из чрева
с помощью больничных повитух.
Вяжут руки нам еще с пеленок –
рвут материй тоненькую нить,
чтобы даже маленький ребенок
понимал, как будет дальше жить.
А потом из стен в другие стены,
где чуть-чуть темнее потолки,
там отец и мать глядят посменно
в детские невинные зрачки.
Далее – хваленый плен детсада,
воспиталки, нянечки, горшки,
здесь ты станешь частью мини-стада,
здесь услышишь первые звонки.
Их ты навсегда теперь запомни –
десять лет за партой, а потом
в армии два года, как на зоне
топчешься безропотным скотом.
А пока неопытен и молод
пробует тебя на завтрак мир –
он всегда испытывает голод,
будто кровь не выпивший вампир.
На земле не сыщется невинных –
даже в штате божеских друзей,
те, кто воздвигает крестовину
припасут для верности гвоздей.
Город ждет, как выспавшийся мерин
порции отборного овса,
ты стоишь спокоен и уверен
с черною ухмылкой мертвеца.
От толпы не требуют награды
мед не собирается в говне –
да кому нужна сегодня правда,
если всё утоплено в вине.
Напряглись стальные комиссары,
на гербах стервятники не спят,
ты теперь потрепанный и старый
по суду районному распят.
Застывают на излете птицы –
в воздухе насыщенный озон –
ты умрешь вот здесь, не заграницей,
в месте, где когда-то был рожден.