Взломав оборону Кракова,
Мы вышли вперёд, на Берлин.
Наш 25-й танковый
Всё же в пути нашли.
«От жителей города Люблина
И узников лагеря смерти
Герои – танкисты, мы любим Вас
Больше всего на свете!»
Запомнились лишь красивые
И большеглазые лица,
Взгляды, слова счастливые
От которых искрится
Через недельку с уступом,
Как бы понятней сказать,
Мы прибыли в город Люблин
Танки с ремонта снять,
И вдруг, словно в фильме сказок
И явно рукой таланта
Выплыла пара как праздник
Для самого Рембранта.
Польский еврей Рафи,
Французская идишка Ивет.
Нет этой парочке славной,
Лучше, моложе, счастливей.
Утихли январские страсти,
Сказал мне Рафи с улыбкой.
Мой дом вернули мне власти,
А с домом любимую скрипку.
Я трудностям жизни не сдамся,
Они, как обратные реки.
Услышишь мелодию Брамса
И станешь мне другом навеки,
А впрочем, мы вместе с Иветой
С высот восемнадцати лет
Желаем с тобой отобедать
Наш первый еврейский обед.
- Согласен?
- Конечно согласен!
-Вот рядышком с нами наш дом
Пусть город сияет от счастья,
Мы вместе с танкистом идём!
А можно ль танкисту позволить,
Когда вся планета горит
Суп бабушкин тейглэх – фасолес
И курочку с привкусом фри?
Писака нацистской газеты
С враньём своим в дебри полез,
Что свадьба ХХ-го века
Ещё продолжается здесь.
Что это не узники смерти
Угрозам солдат вопреки,
Смеялись, плясали как черти
На кручах любовной реки.
А было куда интересней
О чем тот стервец замолчал,
Здесь пели хасидские песни,
Они ещё в сердце звучат,
А свадьба, мир будила спозаранку
И звуки этой свадьбы в бой вели.
Мы через Вислу направляли танки
Чтоб они скорей сюда пришли.
Восстаньем, опасным восстаньем
Сам Гитлер её окрестил.
«С причудой мириться не станем,
Задушим коль хватит нам сил!»
Вот здесь ты продолжишь мой Рафи
Наш страшный и долгий трактат:
--Меня словно князя и графа
Ввели под охраной солдат
К директору фабрики смерти
И он – отставной генерал
Прилюдно при яркости света
Со свадьбой меня поздравлял,
Налил рюмку чистого спирта.
Вторую, я третьей не ждал…
Изрезанный весь и избитый
Вернулся в свой свадебный зал.
Меня там встречали как бога,
Хотя я не Бог, я ничто,
Померкли судьба и дорога,
Как мятый билет Спортлото.
Меня там резали, били,
Нацистские палачи.
И ужас ,струну удалиди,
Дарящую семья мужчин.
И вот мы с героем-танкистом
Сидим в нашем доме втроём,
Уверен,мне жизнь ненавистна.
За то, что я стал женихом?
А впрочем, волненье напрасно,
Коль рядышком друг мой танкист,
Казалось, что жадно и страстно
Открыто они обнялись.
Я встретился взглядом с Иветой,
Не назначая свиданья
И вдруг от обилия света
Я потерял сознание.
Проснулся на левой её руке
Уже на утренней зорьке.
У дома меня ждали невдалеке
Бессмертные «тридатьчетвёрки»
Вяселле на фабрыцы смерці
Узламаўшы абарону Кракава,
Мы выйшлі наперад, на Берлін.
Наш 25-й танкавы
Ўсё ж у шляхі знайшлі.
"Ад жыхароў горада Любліна
І вязняў лагера смерці
Героі - танкісты, мы кахаем Вас
Больш за ўсё на святле!"
Запомніліся толькі прыгожыя
І вялікавокія твары,
Погляды, словы шчаслівыя
Ад якіх іскрыцца
Праз тыдзеньчык з уступам,
Як бы зразумелей сказаць,
Мы прыбылі ў горад Люблін
Танкі з рамонту зняць,
І раптам, нібы ў фільме казак
І відавочна рукой таленту
Выплыла пара як свята
Для самога Рембранта.
Польскі габрэй Рафі,
Французская ідішка Івет.
Няма гэтай парачцы хвалебнай,
Лепш, маладзей, шчаслівей.
Аціх студзеньскі запал,
Сказаў мне Рафі з усмешкай.
Мая хата вярнулі мне ўлады,
А з хатай каханую скрыпку.
Я цяжкасцям жыцця не здамся,
Яны, як зваротныя рэкі.
Пачуеш мелодыю Брамса
І станеш мне сябрам навекі,
А зрэшты, мы разам з Іветай
З вышынь васямнаццаці гадоў
Жаданы з табой папалуднаваць
Наш першы габрэйскі абед.
- Згодзен?
- Вядома згодзен!
-Вось побач з намі наша хата
Хай горад ззяе ад шчасця,
Мы разам з танкістам ідзём!
А ці можна танкісту дазволіць,
Калі ўся планета гарыць
Суп бабулін тейглэх - фасолес
І курачку з прысмакам фрі?
Пісака нацысцкай газеты
З хлуснёй сваім у нетры палез,
Што вяселле ХХ-го стагоддзі
Яшчэ працягваецца тут.
Што гэта не вязні смерці
Пагрозам салдатаў насуперак,
Смяяліся, скакалі як чэрці
На стромах любоўнай ракі.
А было куды цікавей
Пра што той сцерва замоўк,
Тут спявалі хасідскія песні,
Яны яшчэ ў сэрца гучаць,
А вяселле, свет будзіла зранку
І гукі гэтага вяселля ў бой вялі.
Мы праз Віслу накіроўвалі танкі
Каб яны хутчэй сюды прыйшлі.
Паўстаннем, небяспечным паўстаннем
Сам Гітлер яе ахрысціў.
"З дзівацтвам мірыцца не станем,
Задушым калі хопіць нам сіл!"
Вось тут ты працягнеш мой Рафі
Наш страшны і доўгі трактат:
--Мяне нібы князя і графа
Ўвялі пад аховай салдатаў
Да дырэктара фабрыкі смерці
І ён - адстаўны генерал
Прылюдна пры яркасці святла
З вяселлем мяне віншаваў,
Наліў чарку чыстага спірту.
Другую, я трэцяй не чакаў…
Парэзаны ўвесь і збіты
Вярнуўся ў сваю вясельную залу.
Мяне там сустракалі як бога,
Хоць я не Бог, я нішто,
Пацьмянелі лёс і дарога,
Як мяты квіток Спортлато.
Мяне там рэзалі, білі,
Нацысцкія каты.
І жах ,струну удалідзі,
Якая дорыць сям'я мужчын.
І вось мы з героем-танкістам
Сядзім у нашай хаце ўтрох,
Упэўнены,мне жыццё ненавісная.
За тое, што я стаў жаніхом?
А зрэшты, хваляванне дарма,
Калі побач сябар мой танкіст,
Здавалася, што прагна і горача
Адкрыта яны абняліся.
Я сустрэўся поглядам з Іветай,
Не прызначаючы спатканні
І раптам ад багацця святла
Я знепрытомнеў.
Прачнуўся на левай яе руцэ
Ўжо на ранішняй зорцы.
У хаты мяне чакалі непадалёк
Несмяротныя "трыдцацьчацвёркі"
Перевод Максима Троянович