Эти щедрые груди, как две подоспевшие булки,
Что с пекарни я свёл на заре флибустьерской судьбы.
И мычали телки и горланили куры и утки
И душа в ту весну так рвалась, становясь на дыбы.
Я увидел тебя не соплячку, пардон, молодую.
На мой вкус вы, мадам, в самом спелом, медовом соку.
Дайте я вам на ушко один комплимент проворкую,
Чтобы встревожились груди и ёкнуло в левом боку.
Я израненный волк, горделивый и в меру голодный,
Но я горд и отважен и очень вам необходим.
Ну скажите, мадам, кто ещё рассказать здесь вам сможет,
Как прекрасен внутри мирно спящий ночной магазин?
Била злая судьба и шторма мою шхуну швыряли.
Сроки-скалы грозили, но я на них просто плевал.
И теперь занесло меня в ваши прекрасные дали,
Приходите сегодня пожалуйста на сеновал.
Приносите с собою свои трёхпудовые груди,
Изболевшее сердце, я вижу, от женской тоски.
Мы поправим дела, если вместе немного побудем,
Ведь не зря ж я потратил с утра дез'дорант на носки.
И тогда флибустьер обретёт свою мирную гавань.
Огрубевшей рукой своё трудноё счастье возьмёт.
И мы канем вдвоём, чтоб заняться свободно тем самым,
Чем душа от тоски швы, вот-вот, на исподнем порвёт.
Закругляюсь, мадам, буду с вами и честен и краток.
Вы пробили мне борт и теперь его надо латать.
Я решился спросить на поправку, хоть малый задаток,
Что под грудью в купюрах согрели, вы. Правда же, Кать?